Глава 2

ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА, ЛИНГВИСТИКА И ПРАГМАТИКА

2.1. Прагматика в философии языка

Вклад Ч.С. Пирса, Ч.У. Морриса, Р. Карнапа, К. Бюлера в развитие семиотики и в формирование прагматики был сделан в период до второй мировой войны. Разумеется, что определение её предмета как абстрактного отношения между знаком и его пользователем мало содержательно. Не вполне тогда учитывалась роль узкого (внутреннего) и широкого (внешнего) контекста семиотического события. Недостаточно акцентировался целевой аспект этого вида действия, субъект знаковой деятельности не всегда выдвигается в центральное положение, хотя учётом фактора субъекта семиотика Ч. Пирса и Ч. Морриса радикально отличается от семиологии Ф. де Соссюра и сематологии К. Бюлера. Но проблемы языкового общения как специфической знаковой деятельности реально почти не ставились.

Поэтому не случайно в послевоенный период (главным образом в 1950-е гг.) на передний план выдвинулись другие исследователи, представляющие иные концепции. Главенство перешло к аналитической философии, сделавшей своим главным объектом естественный (обыденный) язык.

Философия обыденного языка, по сути дела, как раз и смогла в значительной степени реализовать программу прагматики языка, подготовив необходимые условия для развития собственно лингвистической прагматики. Она сыграла роль донора многих прагматических идей.

В этот период всеобщий интерес привлекли идеи австрийского учёного, одного из величайших философов 20 в. Людвига Витгенштейна (Ludwig Wittgenstein, 1889—1951), участника обеих мировых войн, надолго порывавшего с философией и вообще с научными занятиями, хотя уже «Логико-философский трактат» (1918), созданный в его бытность военнопленным в Италии, принёс ему мировую известность.

Его возвращение в философию ознаменовалось существенным пересмотром старых взглядов, что отразилось в «Философских исследованиях» (1953), и созданием учения о “языковых играх” как формах использования языка в действии. Любая игра — специфическое действие. Она предполагает участников, правила для них и успех или неуспех. Для самого творца этой концепции языковые игры послужили средствами прояснения многих запутанных философских истин.

Вместе с тем Л. Витгенштейн пришёл к толкованию языкового значения как употребления. Значение как употребление принадлежит не столько языку, сколько субъекту, пользующемуся языком. Правда, такой подход вёл к прагматизации языкового значения в целом и по существу означал, что оно выводится за пределы лингвистической семантики и что семантика поневоле лишается своего объекта.

Научная деятельность Л. Витгенштейна на протяжении многих лет была связана с Кембриджем. Под его прямым или косвенным влиянием сложились во-первых, лингвистическая философия (с преимущественным вниманием к концептуальному анализу в интересах самой философии) и, во-вторых, философия обыденного языка, ставшая фундаментом для современной прагматики.

Бурный расцвет испытала развивавшаяся представителями Кембриджской и Оксфордской школ лингвофилософская семантика, открывавшая перспективу и прагматике. Питер Фредерик Стросон (Peter Frederick Strawson, 1919—13.02.2006) и Герберт Пол Грайс (Herbert Paul Grice, 1913—1988) заложили основы анализа прагматического значения. Возникла проблема стыка (интерфейса) семантики и прагматики, которая активно обсуждается представителями многих направлений на протяжении большого ряда десятилетий.

Деятельностный (или акциональный) принцип был внедрён в анализ речи основоположником философии языка Джоном Лангшо Остином (John Langshaw Austin, 1911—1960) и Джоном Роджерсом Сёрлом (John Rogers Searle, р. 1932). Они разработали так называемую стандартную теорию речевых актов, вскоре воспринятую и лингвистами.

Вполне оправдано утверждение швейцарских учёных Жака Мёшлера (Jackes Moeschler) и Анны Ребуль (Anne Reboul), что основы современной прагматики заложили двое философов своими циклами лекций. Это Дж.Л. Остин, прочитавший в 1955 г. в Гарвардском университете в рамках Джемсовского семинара свои 12 лекций, которые были изданы в 1962 г., и Г.П. Грайс, прочитавший там же свои лекции в 1967 г. (статьи публиковались в 1967, 1968 и 1975 гг.).

Первый выдвинул в центр внимания план взамен дескриптивной (или репрезентативной) функции языка деятельностную (акциональную) функцию. А другой показал, что использование языка и интерпретация языковых форм осуществляются в соответствии с определёнными правилами и принципами общения, сформулировал постулаты (максимы) широко известного Принципа Кооперации и продемонстрировал возможности смысловой интерпретации высказываний в терминах разговорных (конверсационных, коммуникативных) импликатур. Этими учёными и были заданы две главные линии в развитии прагматики — акциональная и семантическая (контенсивная). Вместе с этими именами должны быть названы имена П.Ф. Стросона и Дж.Р. Сёрла.

Философия языка самым серьёзным образом вторглась в сферу интересов лингвистической семантики и вместе с тем принесла с собой идеи деятельностного подхода к решению многих языковедческих проблем, особенно касающихся живой разговорной речи, безграничной вариативности языковых выражений, непрямых способов выражения смысла, “несерьёзных” способов реализации языковых действий (намёки, шутки, остроты, юмор, ложь, лесть, языковое манипулирование и т.п.). Границу между философией и лингвистикой стало труднее маркировать.

И теперь многие междисциплинарные понятия живо обсуждаются в совместных дискуссиях представителей философии, логики, лингвистики, социолингвистики, этнолингвистики, искусственного интеллекта, когнитивной психологии, психолингвистики, когнитивной семантики и т.д..

В этом взаимодействии и прежде всего во взаимодействии философии языка и языкознания произошёл синтез акционального и контенсивного подходов к феномену языкового значения. На основе этого синтеза и сложилась прагматика как относительно самостоятельная наука.

В 60-е —70-е гг. 20 в. к лингвистике в её стандартном понимании (как теория языковой системы) присоединились, с одной стороны, прагматика, изучающая язык в общении, а с другой стороны, когнитивная лингвистика, (прежде всего когнитивная семантика), исследующая роль языка в мыслительных процессах и в познании мира.

2.2. Прагматический поворот в языкознании

Языкознание начало принимать на вооружение принципы и процедуры прагматического анализа в 60-х—70-х гг. 20 в. Причины роста популярности прагматики в этот период можно лучше понять, если бросить взгляд на новейшую историю нашей науки.

Традиционно задачи описания языковой системы возлагались на такие лингвистические дисциплины, как фонетика (включающая в себя фонологию), морфология, синтаксис и лексикология. В период господства структуралистского языкознания (конец 20-х — конец 50 гг. 20 в.) ведущую роль среди этих дисциплин сперва играла фонология, исследующая звуковую сторону языка с функциональных позиций. Здесь сформировались эффективные методы оппозиционного и дистрибуционного анализа, позволяющие строить достаточно непротиворечивые модели фонологической системы языка. Они образовали серьёзное дополнение к экспериментальным / инструментальным методам фонетики, которые уже долгое время использовались в исследовании артикуляторного, перцептивного и акустического аспектов звучащей речи. Структурные методы заставили по-новому посмотреть на организацию звуковой стороны языка. Разработанные в фонологии строгие методы моделирования вскоре освоила и успешно использовала морфология, а затем лексикология и синтаксис.

В конце 50-х гг., после появления революционных работ Н. Хомского, с утверждением в языкознании генеративизма, господствующее положение перешло к синтаксису. В исследовании единиц языка внимание переключилось с фонемы и морфемы на предложение.

Чуть позже к названным дисциплинам присоединилась семантика, бросившая смелый вызов синтаксису и заявившая о своём праве на лидерство в описании и объяснении языковой системы в целом.

Семантика, оформившись в качестве самостоятельной дисциплины, практически не стала настаивать на том, чтобы изъять проблемы значения и смысла полностью из компетенции синтаксиса, морфологии и тем более лексикологии (хотя в ряде направлений место лексикологии закрепилось за семантикой, по преимуществу лексической).

Для семантики лексической, морфологической и синтаксической важен анализ смысловой стороны соответствующих знаконосителей — разных типов слов, морфологических показателей и категорий, конструкций словосочетания и предложения, а также текста. Общая же семантика языка строится как интегральная теория выражаемых смыслов. Её в большей степени интересует модус существования языковых значений вообще, их связь с ментальными явлениями, возникающими в итоге нейрофизиологических процессов, с процессами концептуализации и категоризации опыта, а через их посредство связь с физическим миром, с человеческой предметно-практической деятельностью.

Рядом с лингвистической семантикой стала формироваться прагматика с её явно деятельностным подходом к языку. Слово прагматика восходит к греч. πρâγμα, род. падеж πρáγμαtoV ‘дело, т.е. и то, что сделано, и то, делается, и то, что нужно делать’и πραγμαtikóV ‘способный к делам, деловой, дельный’.

Прагматика продолжила исследование значения, но в акциональном ключе, и стала своеобразной соперницей семантики. Можно спорить, должна ли прагматика рассматриваться как особый раздел широко понимаемой семантики, не считать ли, напротив, правомерным поглощение семантики прагматикой или же квалифицировать их как отдельные, хотя и очень тесно связанные дисциплины. Все три подхода по-своему оправданы. В этой книге будет отстаиваться самостоятельный статус прагматики по отношению к семантике.

Лингвистическая прагматика, а вместе с ней функционализм в грамматике и когнитивная лингвистика представили собой действенный противовес как структурализму, который видит в языке имманентную, замкнутую в себе структуру, так и сугубо формальной порождающей грамматике Н. Хомского и его последователей.

Ф. де Соссюр акцентировал внимание на лингвистике языка в узком смысле (lа linguistique de la langue) и отвёл лингвистике речи (la linguistique de la parole) периферийное положение. Н. Хомский объявил единственным объектом лингвистической теории языковое знание (компетенцию, competence) абстрактного говорящего и вывел за пределы генеративной теории проблемы исполнения (performance). Структурализм и генеративизм оставляют вне внимания человека и факторы контекста, в котором человек осуществляет языковое общение.

А прагматический поворот означал, что теперь в центре внимания оказывается живой язык в действии, во всём многообразии его функций и социально-функциональных вариантов. Абстрактный, идеальный говорящий должен был уступить своё место конкретному, реальному говорящему, осуществляющему свою деятельность общения каждый раз в новой обстановке, в новом коммуникативно-прагматическом пространстве. Прагматика берёт на вооружение не просто принцип Антропоцентризма, а принцип Эгоцентризма.

Принцип Системоцентризма в настоящее время перестал обладать исключительной монополией на адекватное описание языка и освободил рядом с собой место принципам антропоцентризма и эгоцентризма. Вероятно, вполне допустимо говорить об отношении взаимодополнительности между изучением того, как устроен человеческий язык, и изучением того, как он работает, выполняя задачи, возлагаемые на него людьми в актах их деятельности.

Прагматика не может не опираться на представление о языке как системе средств и правил, но она делает акцент на коммуникативных процессах и контекстуально зависимых принципах использования этой системы в бесконечном множестве разнообразных актов языкового общения. Для неё язык не просто устоявшаяся система знаков или совокупность его функциональных вариантов типа литературного языка, просторечия, диалектов и т.п., а гибкий способ знаковой репрезентации опыта и коммуникативного взаимодействия между членами данного социоэтнокультурного сообщества в любой конкретной ситуации.

И не будет большой крамолой вслед за Стивеном Пинкером признать, что этот способ сложился в результате не только или не столько социальной, сколько длительной биологической эволюции человека и представляет собой важнейший из человеческих инстинктов.

Прагматика — относительно молодая дисциплина, которая тем не менее уже по праву претендует на то, чтобы в описании языка занять своё место либо рядом с фонетикой и фонологией, морфологией, синтаксисом, лексикологией и семантикой, либо рядом с лингвистикой в целом.

2.3. Роль деятельностного принципа в развитии прагматики

Определение предмета лингвистической прагматики представляет немало трудностей. Часто её определяют коротко как дисциплину, стремящуюся описывать язык не в его внутренней, имманентной структуре (language structure, Sprachstruktur, le systėme de langage), а в его употреблении человеком (language in use, Sprachverwendung, l’usage de langage).

Этим она отличается от лингвистических дисциплин традиционного набора, которые изучают язык скорее как статичную систему. Что касается дополнившей этот набор лингвистической прагматики, то она включает язык не просто в речь, речевую деятельность по производству высказываний, а в целенаправленную предметно-практическую и познавательно-теоретическую социально значимую деятельность человека как Субъекта общения.

Тем самым прагматика заново открывает для языкознания основные принципы общей теории деятельности и принципы теории общения (коммуникации). Она сосредоточивает своё внимание на том, как происходит, выражаясь словами Эмиля Бенвениста (Émil Benveniste,1902—1976), “присвоение” языка человеком в конкретных коммуникативных актах.

Утверждение идей и принципов общей и лингвистической прагматики явилось результатом длительного процесса осмысления большого ряда понятий, конкретизирующих различные аспекты категории деятельности. В круг этих понятий входят такие, как действие, субъект действия, цель, результат, средства и способы достижения цели, условия и т.п. (см. гл. 3).

Прагматика в той или иной своей версии делает упор на каком-то из этих факторов, либо довольно резко противопоставляя себя системно-структурному подходу к языку, либо сознательно придерживаясь принципа лингвоцентризма и трактуя язык в широком смысле (вместе с его прагматическим аспектом).

Представители первого направления отводят ей место возле лингвистики и вне лингвистики, так что тогда прагматика поневоле оказывается в сфере интересов социологии, культурной антропологии, этнографии и т.п. Даже в новейшей литературе лингвистику в её стандартном понимании по-прежнему продолжают обвинять в тех “грехах”, которые та, якобы, “совершила” в период расцвета структурализма и генеративизма, разрабатывая методы обнаружения жёсткого конструктивного каркаса языка.

Но достижения этого периода были необходимы и для самого теоретического языкознания, и для многих смежных социальных и гуманитарных наук, и для решения задач в области автоматической обработки естественного языка, искусственного интеллекта. Идея инварианта как абстрактной сущности, как своего рода ориентира послужила объяснению сути и характера процессов варьирования конкретных проявлений языковых объектов.

Представители второго направления склонны разделять взгляды Вильгельма фон Гумбольдта (Wilhelm von Humboldt, 1767—1835) на язык как творческую деятельность. Они включают язык в социально значимую деятельность человека. Для них различение предложения и высказывания (или речевого акта) — это различение двух уровней лингвистического анализа одной и той же языковой сущности, а именно уровня строевого (или конструктивного) и уровня функционального (или прагматического). Речевой акт — это, по существу, предложение в действии, предложение в акте его целенаправленного использования субъектом речевой (точнее, речемыслительной) деятельности. Дискурс — это и процесс развёртывания коммуникативной интеракции, и продукт этого процесса. Прагматика при таком подходе включается в число лингвистических дисциплин.

Лингвистическая прагматика, как и когнитивная лингвистика, взаимодействует с различными внелингвистическими дисциплинами, может заимствовать у них идеи и приёмы работы с материалом, но интерпретирует их в интересах языкознания.

На её долю приходится теперь освоение с позиций и в интересах лингвистики проблем элементарных речевых актов, прагматического значения и речевого общения (социально-коммуникативной интеракции). Концептуальный аппарат в первых двух областях создавался прежде всего представителями логики и философии обыденного языка, в третьей области он формировался в русле социологии и этнографии речи. Можно поставить своей целью интегрировать достижения смежных наук в рамках единой прагматики языкового общения.

2.4. Роль фактора значения в развитии прагматики

Деятельностный принцип оказал влияние на формирование нового подхода и к проблеме значения / смысла. Исторически прагматика оформилась, во-первых, как продолжение исканий, которые велись в философской и логической семантике, особенно в школе философии обыденного языка, а после того как логико-философские идеи были подхвачены языковедами, как продолжение уже лингвистической семантики. Во-вторых, на оформление лингвистической прагматики воздействовали смежные дисциплины, взявшие на вооружение принцип деятельности.

Анализ значения и деятельности в их взаимодействии и взаимопереплетении положил начало поискам ответа на узловой вопрос, как соотносятся друг с другом значение узуальное, принадлежащее языковым элементам и конструкциям, и значение окказиональное, порождаемое в процессе употребления языка в конкретных контекстах. Деятельностный подход к языку поставил вопрос о границах между семантикой, изучающей языковое (конструктивное, внесубъектное) значение, и прагматикой, занимающейся контекстуальным (или дискурсивным, субъективным) смыслом. И вокруг этого вопроса уже более четырёх десятилетий идут ожесточённые споры. Нередко считается, что предметная область прагматики исчерпывается проблемой контекстно обусловленного, актуального, дискурсивного значения. Можно с этим и не соглашаться, однако именно такие споры привели в итоге к признанию прагматики особой дисциплиной.

Но вопрос о границах между семантикой и прагматикой по существу перерастает в другой: Как соотносятся друг с другом система языка в традиционном её понимании и прагматический компонент? Должен ли он включаться в языковую систему, побуждая к более широкому пониманию языка, или же должен мыслиться как нечто, противостоящее языку?

Что касается значения вообще, то поиски путей решения этой проблемы во многом велись по-разному в американской науке и в Старом свете. И эти различия, безусловно, должны приниматься во внимание.

Ни наше отечественное языкознание, ни одно направление структурализма в Европе никогда не игнорировали проблему значения. В Германии, Франции и в некоторых других европейских странах идеи Ф. де Соссюра стимулировали исследования в области системной организации лексики, что привело к созданию ряда известных теорий лексических и семантических полей. Нельзя не отдать должное семантическим идеям классиков французского языкознания середины 20 в. Э. Бенвениста и Освальда Дюкро (Oswald Ducrot, p. 1930). Английский учёный Джон Руперт Фёрс (John Rupert Firth, 1890—1960) известен своей ситуативной теорией значения, Майкл Александр Кёрквуд Халлидей (р. 1925) разрабатывал проблемы социальной интерпретации языка и значения, функциональной грамматики. Активно исследовалось значение в нашей стране. Достаточно назвать хотя бы имя Ю.Д. Апресяна (р. 1930) и сложившуюся вокруг него Московскую семантическую школу.

А американские дескриптивисты, начиная с Леонарда Блумфилда (Leonard Bloomfield, 1887—1949) и кончая Зеллигом Сабетаи Харрисом (Zellig Sabetai Harris, 1909—1992), в основном неблагосклонно относились к семантике. Отрицательную позицию по отношению к семантике занимал первоначально и Н. Хомский. Он отвёл господствующее положение в описании языка синтаксису как системе-автомату, порождающему цепочки формативов и преобразующему (трансформирующему) их так же, как это делается в логическом синтаксисе, т.е. без обращения к их семантической стороне. Глубинная структура Хомского — это чисто формальная, асемантичная  структура.

Лишь в первой половине 1960 гг. Джеррольд Катц (Jerrold J. Katz) вместе со своими коллегами разработал модель интерпретативной семантики, которую и было предложено включить в состав порождающей грамматики на правах семантического компонента. В 1963 г. Дж.Дж. Катц и Джерри Фодор (Jerry Fodor) остроумно определили семантику, как то, что выделяется “в остатке”: «Семантика — это лингвистическое описание минус грамматика».

И дескриптивная лингвистика, и генеративная грамматика Хомского не выходили за пределы языка как имманентной системы. Из рассмотрения исключались психологические и социальные факторы, реальные процессы языкового общения.

Конституирование семантики как новой лингвистической дисциплины привлекло к ней живой интерес в США, и уже в скором времени там заговорили о необходимости учёта контекста, т.е. о прагматике. Семантическая волна в американском языкознании повлекла за собой в конце 1960-х — в 1970 гг. волну прагматическую.

Пионерами собственно лингвистической прагматики стали представители порождающей семантики, образовавшей ответвление от стандартной теории Хомского. К ним относятся Джеймс Д. МакКоли (James D. McCawley, 1938—1999), Джордж Лакофф (George Lakoff, р. 1941), Робин Толмач Лакофф (Robert Tolmach Lakoff, р. 1942), Джон Роберт Росс (John Robert Ross), Джеррольд М. Сейдок (Jerrold M. Sadock).

Источником прагматических идей для них послужила главным образом философия языка, представленная теорией прагматического значения и теорией речевых актов. В устах лингвистов зазвучали имена философов П.Ф. Стросона, Г.П. Грайса, Дж.Л. Остина и Дж.Р. Сёрла, работы которых часто публиковались в те же самые годы. (Вообще, надо заметить, что в США не было тогда и нет сейчас пропасти, отделяющей лингвистику от фиософии.)

Заимствованное у Дж. Остина понятие перформатива было использовано для описания глубинной структуры предложения, которую они признали, в отличие от Хомского, семантической. Дж.Р. Росс (1967) выдвинул перформативную гипотезу, в соответствии с которой верхний узел в дереве порождения образует перформативный глагол. Предложению Идёт дождь была поставлена в соответствие глубинная структура с перформативным “префиксом” Я сообщаю тебе, что идёт дождь. Впоследствии Дж.М. Сейдок (1974) предложил расширенную перформативную гипотезу, претендующую на описание не только прямых, но и косвенных речевых актов.

С появлением работ Г.П. Грайса внимание представителей порождающей семантики было привлечено к фактору контекста, к целям говорящего, к принципам общения и трансформациям смысла в речевых действиях. У них прагматическую эстафету подхватили многие другие лингвисты в США. За ними последовали лингвисты многих других стран.

Краеугольным камнем новой прагматики послужила теория речевых актов. К ней потом присоединились исследование принципов языкового общения, методы толкования прагматических пресуппозиций, импликаций и следствий, а также прагматической референции.

Позже в сферу интересов прагматики были втянуты деятельностно ориентированные анализ дискурса и анализ разговора (конверсационный анализ) и т.д. Прагматика шаг за шагом расширяла границы своей предметной области.

В монографии «Прагматика» (1983) Стивена К. Левинсона (Stephen C. Levinson) в развёрнутой форме подводились итоги начального этапа развития этой по сути дела междисциплинарной научной программы. Монография Джоффрея Н. Лича «Принципы прагматики» (1983) дала представление о новой научной дисциплине с учётом собственно британских традиций. Многое уже делалось в Германии, Франции, б. Советском Союзе.

В наше время её проблемы активно разрабатываются в США, странах Латинской Америки, Великобритании, Германии, Франции, Швейцарии, Бельгии, Нидерландах, Испании, Польше, Венгрии, Израиле, Японии, Китае, в России, Белоруссии и на Украине, в Узбекистане.

Значителен вклад исследователей, которых ещё в середине 70-х гг. 20 в. объединила Калининская / Тверская семантико-прагматическая школа. Она оказала заметное влияние на распространение прагмалингвистических идей в кругах лингвистов бывшего СССР (сборники статей, регулярные тематические конференции, групповые выезды на прагматические конференции в других научных центрах, серии кандидатских и докторских диссертаций).

В нашей стране активно работали и работают в области прагматики Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, М.Б. Бергельсон, В.В. Богданов, Б.Ю. Городецкий, Д.Б. Гудков, В.З. Демьянков, В.А. Звегинцев, В.И. Карасик, В.А. Кашкин, А.А. Кибрик, И.М. Кобозева, Н.А. Комина, В.В. Красных, В.В. Лазарев, М.Л. Макаров, Г.М. Матвеева, Е.В. Падучева, Г.Г. Почепцов, Л.В. Правикова, А.А. Романов, Л.П. Рыжова, Ш. Сафаров, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, И.П. Сусов, С.А. Сухих, В.Н. Телия, Л.П. Чахоян, И.Б. Шатуновский и др.

Периодически проводятся международные конгрессы по прагматике. Издаются международные журналы «Pragmatics», «Journal of Pragmatics», «Journal of Historical Pragmatics» и «Pragmatics and Cognition». Функционирует Международная ассоциация прагматики.

Лингвистическая прагматика преподаётся во многих университетах США, Англии, Германии, Франции (как с уклоном в формально-логические процедуры анализа, так и с социопрагматическим уклоном).

У нас она сейчас представлена, к сожалению, скромнее, чем 15—20 лет назад, хотя потребность в разработке этих проблем в новых социальных условиях возросла. Сказалось увлечение концептуальным анализом, эмпирическим описанием разных видов дискурса, межкультурной коммуникацией, т.е. теми областями, которые относительно свободны от сложного формально-логического аппарата.

Ниже даётся характеристика прагматических взглядов ряда ведущих учёных разных стран.

2.5. Предмет прагматики: С.К. Левинсон

Прагматика изучает язык в употреблении (language in use, Sprachverwendung, l’usage de langage). Так коротко определяют эту дисциплину многие авторы.

С.К. Левинсон тоже сперва характеризует предмет прагматики в традиционном для англосаксонской мысли плане, а именно как изучение языкового узуса (language usage). Отметив неполноту этого определения, он критически анализирует одну за другой дефиниции, которые касаются разных возможных основных исследовательских объектов прагматики (смысл многих пока новых для читателя понятий будет раскрыт в последующих главах этой книги и в Глоссарии).

В их число входят:

(1) те отношения между языком и контекстом, которые грамматикализованы, иными словами, закодированы в структуре языка (сюда входят средства дейксиса, в том числе социального, пресуппозиция, речевые акты; но при таком подходе из рассмотрения исключаются разговорные импликатуры, не затрагиваются также проблемы социолингвистики и психолингвистики);

(2) все те аспекты значения, которые не охвачены семантической теорией (т.е. из рассмотрения выводятся условия истинности и конвенциональные импликатуры, лишь частично принимаются во внимание пресуппозиции и условия успешности, зато анализируются разговорные импликатуры (контекстно зависимые индивидуализированные / конкретные и обобщённые); выводы, проистекающие из интерпретации разговорных феноменов; изучается ироническое, метафорическое и имплицитно-коммуникативное содержание высказываний, исследуется так называемое значение говорящего);

(3) отношения между языком и контекстом, которые основаны на учёте понимания языка (т.е., в соответствии со взглядами представителей искусственного интеллекта, на умении осуществлять выводы из пресуппозиций, импликатур, иллокутивной силы и других прагматических импликаций, а также делать выводы не только из языковых, но и энциклопедических знаний);

(4) способность носителей языка устанавливать связи предложений с контекстами, которые делают их уместными или успешными (т.е. коммуникативная компетенция, знание культурных особенностей языковых сообществ);

(5) дейксис (по крайней мере частично), импликатуры, пресуппозиции, речевые акты, аспекты конверсационной структуры (этим объектам как раз и посвящена монография С. Левинсона).

В конечном итоге, внимание С. Левинсона обращено на контекстно обусловленные, дискурсивные, прагматические значения использованных в коммуникации языковых объектов. Тем самым прагматика сближается с семантикой и социолингвистикой, отчасти с психолингвистикой, но не сливается с ними. Она должна рассматриваться как лингвистическая дисциплина в рамках интегрированной теории языка.

2.6. Предмет прагматики: Дж.Н. Лич

Дж.Н. Лич также включает прагматику в состав лингвистики. Она, по его мнению, изучает, как высказывания получают значения в ситуациях. Наиболее сильное воздействие на формирование прагматического подхода он признаёт за трактовкой значения в терминах иллокутивной силы у Дж.Л. Остина и Дж.Р. Сёрла и в терминах разговорной импликатуры у Г.П. Грайса.

Язык как коммуникативная система включает в себя язык как формальную систему (грамматику в самом широком смысле слова) и комплементарную по отношению к ней прагматику. В отличие от грамматики, прагматика аксиологична (goal-directed) и оценочна (evaluative). Вместе с тем Дж. Лич считает правомерным и необходимым сближение между грамматикой и риторикой.

Свою “формально-функциональную парадигму” Лич строит в виде набора постулатов, фиксирующих различия между формальной и функциональной составляющими.

Сперва фиксируется отличие семантической репрезентации (или логической формы) предложения от его прагматической интерпретации. Дальше отмечаются следующие противопоставления:

Дж. Лич отмечает, что семантика традиционно работает со значением как членом диадического отношения (знак — объект), в то время как прагматика имеет дело с отношением трёх сущностей (знак — объект — говорящий). Прагматика изучает значение с учётом речевых ситуаций.

Теория значения (и фактически всего языка) есть, по Дж. Личу, который здесь следует Дж.Л. Остину и Дж.Р. Сёрлу, часть теории деятельности; значение определяется в терминах описания того, что говорящие как создатели речевых актов производят по отношению к слушающим.

Касаясь вопроса о взаимоотношении семантики и прагматики, Дж. Лич занимает позицию “комплементаризма”. В общей прагматике он различает прагмалингвистику, более близкую к грамматике, и социо-прагматику, более близкую к социологии.

Прагматические принципы, регулирующие межличностные отношения, объявляются объектами риторики и включаются в две группы:

(1) Межличностная риторика: Кооперативный принцип, Принцип Вежливости и Принцип Иронии (каждый со своими максимами). Эти принципы регулируют речевое общение коммуникантов.

(2) Текстуальная риторика: Принцип Процессуальности, Принцип Ясности, Принцип Экономии и Принцип Экспрессивности (каждый со своими максимами). Данные принципы регулируют развёртывание текста.

2.7. Предмет прагматики: В.В. Богданов

Валентин Васильевич Богданов (р. 1930) предмет лингвистической прагматики видит в условиях использования языка коммуникантами в актах речевого общения. К этим условиям он относит:

а) коммуникативные цели собеседников,

б) время и место речевого акта,

в) уровень знаний коммуникантов,

г) их социальные статусы,

д) психологические и биологические особенности,

е) правила и конвенции речевого поведения, принятые в данном обществе.

Они нередко подводятся под единый термин контекст. Иногда их подразделяют на:

1) лингвистические условия (контекст),

2) экстралингвистические условия (конситуацию) и

3) уровень лингвистических и энциклопедических знаний коммуникантов (коэмпирию).

В лингвистической прагматике В.В. Богданов выделяет три фундаментальных направления:

(1) учение о речевых актах, включающее понятия перформативных высказываний, а также локутивного, иллокутивного и перлокутивного актов (Дж. Остин и многочисленные продолжатели);

(2) изучение правил и конвенций речевого общения, а именно:

(2а) правил организации речевого взаимодействия в диалоге (обмен репликами, доля вербального участия сторон и т.д.);

(2б) правил организации дискурса (обеспечение цельности и связности текста, линейная организация дискурса, описанные Дж. Личем правила структурирования текста);

(2в) правил организации информационного обмена (принципы кооперации, вежливости, интереса, принцип Поллианны и др.),

(2г) правил учёта статусных ролей коммуникантов в общении (иерархические и неиерархические отношения между коммуникантами; правила иерархии возраста, пола, служебного положения и сферы услуг);

(3) изучение характера знаний и информационных потребностей коммуникантов.

Фактически В.В. Богданов делает акцент на способах регулирования процесса речевого общения.

2.8. Предмет прагматики: Н.Д. Арутюнова

В понимании Нины Давидовны Арутюновой, изложенном в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (1990; переиздание 1998), в круг проблем, изучаемых в прагматике, включаются те, которые связаны: (1) с говорящим субъектом, (2) с его адресатом, (3) с взаимодействием говорящего и адресата, (4) с ситуацией общения.

(1) При обращении к субъекту речи внимание исследователей речевого общения привлекают:

(а) явные и скрытые цели высказывания (иллокутивные силы):

сообщение информации или мнения, вопрос, приказ, просьба, совет, обещание, извинение, приветствие, жалоба и т.п.;

(б) речевая тактика и типы речевого поведения;

(в) правила разговора, подчинённые Принципу сотрудничества и его максимам — количества, качества, релевантности (отношения к теме), манеры речи;

(г) установка (прагматическое значение) говорящего:

косвенные смыслы высказывания, намёки, иносказание, обиняки и т.п.;

(д) референция говорящего;

(е) прагматические пресуппозиции:

оценка говорящим общего фонда знаний, уровня информированности собеседника, его интересов, мнений и взглядов, психологического состояния, особенностей характера и интеллектуальных способностей;

(ё) отношение говорящего к тому, что он сообщает:

оценка истинности или ложности,

ирония, многозначительность, несерьёзность и пр.;

введение в фокус интереса / эмпатии одного из лиц, о которых сейчас говорится;

организация высказывания вокруг того, чему придаётся наибольшее значение;

(2) Обращение к адресату выдвигает в центр внимания:

(а) интерпретацию речи:

вывод косвенных и скрытых смыслов из прямого значения высказывания;

(б) воздействие высказывания на адресата (перлокутивный эффект):

изменение информационного и эмоционального состояния, намерений,

эстетическое воздействие;

(в) типы речевого реагирования на полученный стимул.

(3) В отношениях между коммуникантами интерес привлекают:

(а) формы речевого общения:

информативный диалог, дружеская беседа, спор, ссора и т.п.;

(б) социально-этикетная сторона речи:

формы обращения,

стиль общения.

(в) соотношение между участниками коммуникации.

(4) При анализе ситуации общения изучаются:

(а) интерпретация дейктических знаков и индексальных компонентов в значениях слов;

(в) влияние речевой ситуации на тематику и формы коммуникации:

общение на официальных мероприятиях, в гостях, на банкетах, в больнице, в кабинете у врача, на приёме у адвоката и т.п.

Все эти разнородные явления объединяются принципом употребления языка в коммуникативных ситуациях, т.е. деятельностным принципом.

Н.Д. Арутюнова отмечает близость прагматики к общей теории деятельности, психолингвистике, автоматической обработке текста и другим разделам прикладной лингвистики, логике оценок, теории аргументации, теории дискурса, риторике и стилистике.

Обзор подходов четырёх авторов, работающих в разных странах (США, Великобритания, Россия) даёт достаточно полное представление о круге проблем, втягиваемых в сферу интересов лингвистической прагматики.

2.9. О статусе прагматики в кругу наук

Самолюбию языковеда больше всего льстит признание прагматики дисциплиной, включённой в состав языкознания. В подобном ключе прагматику понимают все те исследователи, чьи точки зрения только что были представлены (С. Левинсон, Дж. Лич, В.В. Богданов, Н.Д. Арутюнова). Этот подход разделяет и сам автор данной книги, хотя нередко испытывает определённые сомнения.

Но возникают многочисленные трудности, когда мы пытаемся оправдать объединение под одной “крышей” в системе языка неоднородных компонентов. Прагматический компонент (в отличие от синтаксического, морфологического, фонологического, номинативного, а также и семантического) не поддаётся жёсткому структурированию. Он не содержит дискретных единиц, прагматический материал континуален, а место конвенциональных правил здесь занимают неконвенциональные принципы.

Можно, следуя Дж. Личу, противопоставлять в одной системе две подсистемы языка: структурную (грамматика в широком смысле) и акциональную (прагматика). Но и он делит прагматику на прагмалингвистику и социопрагматику.

Известны попытки (в частности, во французском языкознании) включить прагматический компонент в языковую систему, даже — более того — внутрь семантического компонента, как это делает О. Дюкро, автор концепции так называемой “интегрированной прагматики”. Интегрированная прагматика оказывается частью структурной семантики.

Таким образом, отношения между лингвистикой и прагматикой могут трактоваться трояко:

а) либо прагматика локализуется рядом с собственно лингвистикой, работая, подобно психолингвистике, социолингвистике, когнитивной лингвистике; с одним и тем объектом всех наук о языке, но занимаясь своим предметом исследования — использованием языка в общении, обмене смысловой информацией;

б) либо прагматика включается в собственно лингвистику, противополагаясь внутри неё здесь всем другим языковедческим дисциплинам в связи с особыми свойствами своего материала;

в) либо прагматика включается в семантику, образуя в ней особый аспект изучения смыслового феномена.

Вообще, систематизаторы наук зачастую склонны искать для той или иной дисциплины какую-то “науку-госпожу”. Из истории прагматики мы знаем, что она по определённым соображениям считалась либо продолжает считаться:

1) разделом семиотики и логики (Ч. Моррис, Р. Карнап),

2) разделом философии языка (оксфордская школа, Дж. Остин и Дж. Сёрл),

3) разделом гносеологии (Г. Клаус),

4) частью теории действия (Дж. Сёрл, Дж. Лич),

5) вариантом теории социального взаимодействия (Юрген Хабермас / Jürgen Habermas), многие представители прагматики в Германии),

6) явлением области исполнения (Н. Хомский),

7) одной из речеведческих дисциплин,

8) вариантом теории речевой деятельности (И.М. Кобозева),

9) аспектом теории коммуникации,

10) новым вариантом риторики,

11) аспектом социолингвистики (ср. социо-прагматику Дж. Лича),

12) частью когнитивной психологии (ср. инференционную прагматику Дана Спербера / Dan Sperber и Деирдры Уилсон / Deirdre. Wilson).

Читатель может поразмышлять над выбором того или иного подхода.

Я же на нынешнем этапе не исключаю для себя права прагматики считаться самостоятельной междисциплинарной областью знания, тесно примыкающей к лингвистике.

Прагматика исследует те действия субъектов языкового общения, в процессе которых:

а) говорящие производят из принадлежащих данной языковой системе знаков с учётом конкретных условий коммуникации высказывания, реализующие не только определённые пропозициональные содержания, но и коммуникативные намерения (интенции) говорящих, и

б) участники коммуникации производят интерпретацию этих высказываний, направленную на постижение как буквальных смыслов, так и — с опорой на использование принципов общения — небуквальных смыслов.

В этой книге вниманию читателя предлагается знакомство с проблемами, входящими в Теорию речевых актов, Теорию прагматического значения и Теорию коммуникативного взаимодействия. Все три аспекта тесно связаны между собой. При освещении Теории прагматического значения характеризуются наиболее весомые Теория импликатуры (Г.П. Грайс) и Теория Релевантности (Д. Уилсон и Д. Спербер).

Разные прагматические концепции характеризуются либо уклоном в формально-логические процедуры анализа смысла высказываний, либо уклоном в анализ этносоциокультурной обстановки языкового общения.

Об элементарных и комплексных единицах языкового общения (взаимодействия), их производстве и интерпретации, соединении в коммуникативных событиях и пойдёт речь в следующих главах.

_________

Литература к теме 2 «Философия языка, лингвистика и прагматика»

Арутюнова, Н.Д. Лингвистическая философия // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 269—270.

Арутюнова, Н.Д. Прагматика // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 389—390.

Арутюнова, Н.Д., Падучева, Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 3—47.

Бенвенист, Эмиль. Общая лингвистика. М., 1974.

Богданов, В.В. Деятельностный аспект семантики // Семантика и прагматика синтаксических единиц. Калинин, 1984. С. 12—23

Богданов, В.В. Лингвистическая прагматика и её прикладные аспекты // Прикладное языкознание. СПб, 1996. С. 268—275.

Гак, В.Г. Прагматика // Русский язык: Энциклопедия. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1997. С. 360—361.

Грайс, Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 217—237.

Грайс, Г.П. Значение говорящего, значение предложения и значение слова // Философия языка / Ред.-сост. Дж.Р. Сёрл. М., 2004. С. 75—98.

Демьянков, В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной лингвистической литературы (обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. М., 1986. С. 223—235.

Демьянков, В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце ХХ века // Язык и наука конца 20 века. М., 1995.

Звегинцев, В.А. Язык и лингвистическая теория. М., 1973.

Звегинцев, В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976.

Звегинцев, В.А. Прагматика, семантика и естественный язык // Звегинцев, В.А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

Кибрик, А.Е. Лингвистические постулаты // Кибрик, А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания: Универсальное, типовое и специфичное в языке. 3-е изд., стереотипн. М., 2002.

Кифер, Ференц. О роли прагматики в лингвистическом описании // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 333—348.

Кобозева, И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. М., 1986. С. 7—21.

Кронгауз, М.А. Семантика. М., 2001.

Лакофф, Джордж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 439—470.

Петров, В.В. Философия, семантика, прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 471—476.

Почепцов, Г.Г. О месте прагматического элемента в лингвистическом описании // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. Калинин, 1985. С. 12—18.

Рыжова, Л.П. Истоки прагматической парадигмы во французском языкознании. Тверь, 2004.

Сёрл, Дж.Р. Введение // Философия языка / Ред.-сост. Дж.Р. Сёрл. М., 2004.

Столнейкер, Роберт К. Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985. С.419—438.

Сусов, И.П. Предложение как лингвосемиотический феномен // Сб. науч. тр. МГПИИЯ. Вып. 112. М., 1977. С. 97—108.

Сусов, И.П. Семантические функции основных лингвосемиотических объектов // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин, 1978. С. 122—138.

Сусов, И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин, 1980.

Сусов, И.П. К предмету прагмалингвистики // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1983. С. 3—15.

Сусов, И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин, 1984. С. 3—12.

Сусов, И.П. Проблемы языкового общения, его единиц и правил // Всесоюзная научная конференция "Коммуникативные единицы языка". М., 1984. С. 113—116.

Сусов, И.П. История языкознания. М., 2006.

Якобсон, Р. Избранные работы. М., 1985.

Carlson, Lauri. Dialogue Games: An Approach to Discourse Analysis. Dordrecht etc., 1985.

Grice, Herbert Paul. Meaning // Semantics: An Interdisciplinary Reader in Philosophy, Linguistics and Psychology / Ed. by Danny D. Steinberg and Leon A. Jakobovits. Cambridge, 1975.

Immler, Manfred. Generative Syntax — Generative Semantik: Darstellung und Kritik. München, 1974.

Leech, Geoffrey N. Principles of Pragmatics. London and New York, 1986.

Levinson, Stephen C. Pragmatics. Cambridge etc., 1985.

Luckmann, Thomas. Aspekte einer Theorie der Sozialkommunikation // Lexikon der Germanistischen Linguistik. I / Hrsg, von H.P. Althaus, H. Henne, H.E. Wiegand. Tübingen, 1973. S. 1—13.

Lyons, John. Semantics. Volumes 1—2. Cambridge etc., 1979.

Metzler Lexikon Sprache. 2., überarb. u. erw. Aufl. / Hrsg. von Helmut Glück. Stuttgart; Weimar, 2000.

Mey, Jacob. Whose Language: a Study in Linguistic Pragmatics. Amsterdam, 1985.

Moeschler, Jacques et Reboul, Anne. Dictionnaire encyclopédique de pragmatique. Paris, 1994.

Parret, Herman. Prolégomènes à la théorie de l’énonciation: De Husserl à la pragmatique. Berne etc., 1987.

Reboul, Anne et Moeschler, Jacques. La pragmatique aujourd’hui: Une nouvelle science de la communication. Paris, 1998.

Sadock, Jerrold M. Toward a Linguistic Theory of Speech Acts. New York etc., 1974.

Schmidt, Siegfried J. Texttheorie/Pragmalinguistik // Lexikon der Germanistischen Linguistik. II / Hrsg, von H.P. Althaus, H.Henne, H.E. Wiegand. Tübingen, 1973. S. 233—244.

Smith, Barry. Towards a History of Speech Act Theory // Speech Acts, Meanings and Intentions. Critical Approaches to the Philosophy of John R. Searle. Berlin; New York, 1990. P. 29—61.

van Dijk, Teun A. Studies in the Pragmatics of Discourse. The Hague etc., 1981.

Wunderlich, Dieter. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt/M., 1976.

Wunderlich, Dieter. Methodological Remarks on Speech Act Theory // Speech Act Theory and Pragmatics. Dordrecht etc., 1980. P. 291—312.