Из трудов Ивана Павловича Сусова

И. П. СУСОВ

 
ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ФОНОЛОГИЧЕСКОГО

ОПИСАНИЯ ЯЗЫКА

Выбрав какое-либо явление реальной действительности в качестве объекта научного познания, пытливая мысль исследователя стремится проникнуть в глубь изучаемого явления, раскрыть его сущность. В процессе познания объект подвергается последовательному мысленному расчленению, с тем чтобы выявить образующие его элементы и свойства последних. Затем отдельные элементы, установленные путем логического анализа, последовательно связываются друг с другом, так что в конечном счете объект вновь предстает во всей своей целостности, но уже не сам по себе, как он существует в реальной действительности, а в виде мысленного воспроизведения, логического аналога объекта, находящегося вне сознания ¹.

Чем глубже проникает исследователь в сущность данного объекта и чем эффективнее методы, которыми он пользуется, тем с большей точностью и глубиной отражается в голове ученого исследуемое явление. Мысленное воспроизведение объекта есть, собственно говоря, модель данного объекта, связанная с реальной действительностью отношением изоморфизма (структурного лодобия) ².

Движущей силой .научного познания являются интересы общественной практики. Поэтому оказывается необходимым как-то зафиксировать полученные в ходе исследования знания о природе и сущности данного объекта, представить их в таком виде, чтобы построенная исследователем логическая модель познанного объекта могла стать общим достоянием. Модель должна быть представлена в материальной, чувственно доступной форме.

Одним из средств представления логической модели в общедоступном виде является описание, т. е. воспроизведение логической модели средствами одного из языков. В последнее время широкое распространение получают формализованные описания, использующие различные абстрактные коды.

Естественный человеческий язык может быть не только средством описания, но и его объектом. Он может быть описан посредством самого себя или другого естественяаго языка, либо с помощью одного из конвенциональных кодов ³. Описание любого объекта, в том числе и языка, воспроизводя результаты мыслительной деятельности исследователя, зачастую соотносится непосредственно с описываемым объектом и может быть определено как его модель, выполненная средствами естественного или искусственного (символического) языка.

Закономерна постановка вопроса о том, какова связь между реально существующим объектом и описанием, моделирующим его. В современной лингвистике этой проблеме уделяется значительное внимание. Процедура описания языка составляет предмет важнейших теоретических работ по дескриптивной лингвистике⁴. Этой .проблеме посвящена также работа Л. Ельмслева «Пролегомены к  теории языка»⁵, в которой, пожалуй, впервые получили четкую и логически обоснованную формулировку принципы построения лингвистического описания (или лингвистической теории, что, по Ельмслеву, означает то же самое) на дедуктивной основе, путем исчисления. Как многие дескриптивисты, так и Ельмслев делают упор на критериях, которые характеризуют внутреннюю структуру описания: «Описание должно быть свободным от противоречий (самоудовлетворяющим), исчерпывающим и предельно простым»⁶. Принципы экономии, сокращения и обобщения, согласно которым описание должно оперировать минимальным количеством элементов, построены на формальной основе. Говоря об отношении лингвистической теории к реальной действительности, Ельмслев формулирует условие пригодности, но тут же противопоставляет ему условие цроизвольности. Будучи произвольной, теория допускает независимость от описываемого объекта и возможность предсказания различных реализаций на основе исчисления, после чего проверяется, пригодна ли теория, т. е. удовлетворяет ли она условиям применения к большому числу опытных данных.

Н. Хомский⁷ выдвигает в качестве: критериев для оценки грамматических описаний два условия: адекватность и общность, которые, по его же собственному замечанию, перекликаются с понятиями пригодности и произвольности лингвистической теории у Ельмслева. В основу выбора описаний Хомский предлагает положить принцип простоты, являющийся формальным, и принцип объяснительной силы, относящийся к внешним условиям адекватности.

Попытки сформулировать требования к лингвистическим описаниям имеют место и в советеком языкознании. Недавно И. А. Мельчук⁸ предложил пять критериев вместе с методикой их оценки на количественной основе. Эти критерии — полнота, адекватность, экономичность, простота и компактность.

Примеры, взятые из работ трех разных авторов, придерживающихся различных взглядов на объект своей науки, обнаруживают, однако, сходство в том, что любой из трех приведенных наборов критериев не содержит собственно лингвистических характеристик, которые были бы обусловленеы непосредственно сущностью языка и его специфическим положением среди других явлений мира. Не может быть сомнений в том, что языкознание не должно замыкаться в самом себе, особенно когда ставится вопрос о его методологических основах. Оно с необходимостью обращается к наукам, которые изучают общие законы мира и его познания. Опираясь на философию как свою методологическую основу, оно горячо заинтересовано также в использовании достижений многих других наук — логики, психологии, социологии, физики, математики, теории информации, кибернетики и т. д., с тем чтобы лучше познать свой объект — язык.

В частности, в рамках самой лингвистики невозможно решить вопрос о соотношении «внутренних» и «внешних» критериев в оценке описаний одного и того же объекта. Думается, что решающими, ведущими критериями должны быть те, которые отражают назначение описания и отвечают потребностям практики. «Точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой теории познания»⁹. Для того чтобы служить своему назначению, описание должно прежде всего отвечать действительности, быть истинным. Требование, обусловливающее, стремление к адекватному и полному воспроизведению изучаемого объекта, можно сформулировать как принцип изоморфизма между описанием и описываемым объектом. Что же касается других условий — экономичности, простоты и компактности, то они характеризуют не соотношение описания и описываемого объекта, а внутреннюю структуру оиисания (выбор элементов описания, установлние орядка их следования, решение вопроса о том, какие из «их будут приняты за исходяые понятия). Все эти условия можно объединить в одном принципе — дескриптивной простоты..'

По всей очевидности, принцип изоморфизма между описанием и описываемым объектом и принцип дескриптивной простоты могут служить критериями описания любого объекта, а не только языка. Возникает вопрос: существует ли что-либо в языковой действительности, чтосоставляет ее специфику и что должно быть отражено в требованиях к лингвистическому описанию? Думается, что на этот вопрос следует ответить положительно.

Обратимся к анализу описаний фонологической -системы языка (фонологическим описаниям}.

Как известно, возникновение фонологической теории связано с осознанием того факта, что звуковые явления языка обладают противоречивой, двойственной природой. С одной стороны, они шогут описываться как материальные, физические величины с присущими им акустическими параметрами, могут восприниматься органами чувств и фиксироваться при помощи специальных приборов. С другой стороны, они ведут ce6я как.языковые явления, не связанные однозначным образом со-звуковой материей, и организованы в каждом языке по-своему, в-соответствии с функциями, которые закрепились за ними в данном языке. Эта двойственность, изначально присущая звуковым явлениям языка, побудила многих лингвистов разграничить физические эв«уки (звуки речи) и функциональные звуковые единицы (фонемы). Такое разграничение имело место уже у И. А. Бодуэна де-Куртенэ, создателя учения о фонеме, который видел в фонемах нематериальные психические величины, существующие в виде представлений в нашем сознании ¹⁰ и выступающие-в качестве психических источников физических звуков ¹¹. Звуки, по его мнению, не принадлежат языку ¹².

Указанное разделение звуковых явлений языка на два независимых ряда — материальный и функциональный — переросло в работ Н. С. Трубецкого в требование отделить фонологию от фонетики, поскольку предмет фонологии составляют единицы обозначающего в языке, которое не материально в своей сущности, тогда как на долю фонетики остается изучение материальной стороны человеческом речи¹³.

Одним из наиболее активных защитников дихотомии физических и функциональных звуковых величин является в настоящее время С, К. Шаумян. В многочисленных статьях и в своей книге «Проблемы теоретической фонологии» он настаивает на необходимости разграничить в фонологическом анализе две ступени — ступень наблюдения, которой выделяются звуки и их акустические свойства, и ступень конструктов, на которой выделяются фонемы и дифференторы ¹⁴. Для Шаумяна фонемы представляют собой «идеальные диакритические элементы, которые сами по себе не даны в прямом наблюдении, но воплощаются в том или ином субстрате», элементы, «которые не заключают в себе ничего физического» ¹⁵.

Но отрицание того факта, что фонологические единицы имеют двустороннюю, т. е. 1материально-функциональную, природу, и сведение этих единиц к чистым идеальным сущностям ставят под сомнений реальность фонологических явлений вообще и их способность функционировать в языке в качестве средств, обеспечивающих материальное воплощение смысловых единиц языка. Отрицание материального acпекта означает, по сути дела, отрицание функционального аспекта, а функциональная значимость в процессе речевого общения есть собственно то, что делает звуковые явления фактами языка.

Не случайно Л. В. Щерба считал своим долгом исследовать звуковые явления языка в тесном единстве материальной и функциональной сторон. По его словам, заниматься фонологией в отрыве от фонетики (в узком смысле слова) «так же невозможно, как заниматься функцией какой-либо формы в отрыве от конкретных случаев ее употребления в «речи». Нельзя забывать того, что, занимаясь «языком», мы лишь обобщаем частные случаи «речи», которые только и даны в опыте. Исследовать систему фонем данного языка, определять «семантизованные» (фонологизованные) признаки каждой из них можно только на основе изучения конкретного произношения данного языка и разных, не менее конкретных причинных связей между отдельными элементами этого произношения, а для этого надо работать по фонетике вообще, т. е. изучать разные произношения, а также самый механизм этого явления» ¹⁶.

Показательно, что Трубецкой и его последователи, настаивая на  отделении фонологии от фонетики, всё же считали нужным обращаться к фактам материального порядка. Фонологическая систематика Трубецкого строится на основе материальных (артикуляторных и 'акустических) признаков ¹⁷. А. Мартине, примыкающий по своим взглядам к Пражской лиигвистической школе, следующим образом охарактеризовал позицию пражцев: «Позиция Ельмслева и позиция фонологов различаются главным образом тем, в какой мере используется субстанция: Бльмслев сознательно устраняет ее целиком, фонологи же сохраняют из субстанции все то, что имеет различительное значение и что они  признают необходимым для определения объекта своего исследования» ¹⁸.

Большое внимание уделяется материальному аспекту речи в фонологических исследованиях Р. О. Якобсона и его,учеников, добившихся значительных успехов в раскрытии акустической структуры  речевого звучания ¹⁹.

Не могут обойтись без обращения к субстанции и дескриптивисты, ate в своих исследованиях метод дистрибутивного анализа. Так, в соответствии с принципом дополнительной дистрибуции два звука, никогда не появляющиеся в одной и той же позиции и не могущие, следовательно, исключать друг друга в данной позиции, объединяются на правах ее членов (аллофонов). Но в этом случае должны были бы рассматриваться как аллофоны, а не самостоятельные фонемы в немецком языке /j/ и /х/, /h/ и /х/, /h/ и /N1, которые никогда не выступают в сходном фонетическом окружении. Так как подобное решение невозможно, вводится в качестве дополнительного критерия признак фонетического сходства ²⁰.

Таким образом, сама практика составления фонологических описания убеждает, что обращение к материальному аспекту оказывается неизбежным. Можно утверждать с полным правом, что описание фонологической системы языка должно подчиняться принципу взаимосвязи фонологического и фонетического подходов, в особенности если- целью исследования является не установление инвентаря фонологических .единиц (описание фонологической системы в статическом аспекте), а выявление правил, в соответствии с которыми протекает преобразование  непрерырывного звукового потока в дискретный ряд фонологических единиц и обратное преобразование (описание фонологической системы в динамическом аспекте).

Принцип взаимосвязи фонологического (функционального) и фонетического (материального) подходов отражает специфику звуковых фактов языка. Он обусловлен самой объективной действительностью, а не привнесен извне.

Обращение к реальному звучанию предполагает, однако, что звуковые явления языка обязательно должны изучаться в связи с определенными функциями, которые они выполняют в данном языке, в соотношении с единицами других функциональных систем языка ²¹. Функциональная значимость звуков языка нашла свое выражение в cформулированном впервые Л. В. Щербой критерии смыслоразличения ²². Термин «смыслоразличение» оказался не совсем удачным ²³, и Л. Р. 3индер предложил говорить в отношении фонемы о ее еловоразличите ной и словоопознавательной функции ²⁴. Но суть семантического критерия, введенного Л. В. Щербой, состоит как раз в том, что только при учете функциональной значимости оказывается возможным понять факторы, определяющие возможность выделения отдельных звуковых единиц в потоке речи и их принадлежность к языку как средству общения. Данный подход означает, по сути дела, что фонологический анализ не может и не должен замыкаться границами звуковой оистемы. Для того чтобы понять сущность звуковых явлений языка, нужно выйти за пределы образуемой ими системы внутренних отношений и исследововать связи различных звуковых средств с разными ярусами языковой структуры. Только при указанном подходе возможно установить место тех или иных фонологических явлений в языке и их роль в материальном оформлении речевых высказываний соответственно уровню единиц, участвующих в этих высказываниях.

Именно функциональный подход, при котором учитывается, с какими семантическими единицами непосредственно связаны те или ииые звуковые особенности, заставляет предположить, что речевой поток в лингвистическом отношении не однолинеен, а многолинеен. Вероятно, каждому уровню членения высказывания на смысловые составляющие соответствуют определенные функциональные звуковые единицы. Tак, при анализе звуковой формы лексико-морфологических единиц выделются звуковые единицы, служащие для материального воплощения морфем (точнее, алломорф, если воспользоваться принятым у-дескриптивистов термином) и слов (вернее, словоформ). Это фонемы, единицы словесного ударения (словоакцентемы), сигналы внутрисловного членения (второстепенное ударение и «новый приступ» в немецком языке) и т. п. Анализ звуковой формы синтаксических образований ведет к установлению функциональных звуковых единиц иного порядка, объединяемых под названием «интонация».

Однако следует заметить, что указанный термин используется как для обозначения тех звуковых средства, которые выступают в качестве обязательных компонентов предложений и синтагм, выражая значения, связанные со структуpoft речевых высказываний, так и в качестве названия тех звуковых средств, которые направлены непосредственно на план содержания. Первую группу составляют мелодические единицы (мелодемы) и синтаксическое ударение, а также паузы, если их считать самостоятельными единицами. Состав второй группы менее определенен. Сюда, вероятно, относятся средства выражения эмоций и волеизъявлений, логического подчеркивания и противопоставления, которые характеризуют, по сути дела, не отдельные предложения, а речевое высказывание в целом. Пожалуй, следует разграничивать оба круга явлений и в наименованиях, предложив для первой термин «синтаксическая интонация», а для второй — «модальная интонация».

Таким образом, второй собственно фонологический принцип состоит в описании звуковых явлений языка с учетом их взаимоотношения со смысловыми единицами.

Принцип взаимосвязи фонологического и фонетического аспектов подчеркивает важность учета материальной стороны и направляет внимание исследователя на звуковую субстанцию. Принцип анализа на основе конкретного учета связей фонологической системы с другими функциональными системами языка требует не ограиичиваться «внутренними» отношениями, т. е. отношениями между единицами на фонологическом уровне, и рассматривать явления звуковой стороны языка во всех аспектах их использования в целях коммуникации. Оба эти принципа, весьма существенные для фонологического описания, вытекают из общеметодологического принципа изоморфизма между описанием и описываемым объектом. Всем трем подчинен принцип дескриптивной простоты, имеющий чисто методическое значение и определяющий технику описания.

¹ Первый этап познания К. Маркс называет путем от конкретного к абстрактному, второй этап — восхождением от абстрактного к конкретному целому; см.: К. Маркс, К критике политической экономии. Госполитизздат, 1949, стр. 213—214.

² См. о понятии модели и подобия применительно к теории отражения: В. С. Тюхтин. О .природе образа (психическое отражение в свете идей кибернетики). М., 1963; А. А. Зиновьев и И. И. Ревзин. Логическая модель как средство научного исследования. «Вопросы философии», 1960, № 1.

 По мнению С. К. Шаумяна, предметом структурной лингвистики как раз и является «изучение естественных языков с точки зрения их преобразования в абстрактные коды, служащие формальными моделями естественных языков» (сб. «Проблемы структурной лингвистики», М., 1962, Предисловие).

⁴ См. L. ВIооmfiе1d. Language. New York, 1963; В. В1осh, G. L. Trager. Outline of linguistic analysis. Baltimore, 1942; Z. Harгis. Methods in structural linguistics. Chicago, 1951; Ch. Hockett. A course in modern linguistics. New York, 1958; Г. Глисон. Введение в дескриптивную лингвистику. М, 1959.

⁵ Сб. «Новое в лингвистике», вып. I, Изд_:-во иностр. лит., M., 1960; см, там же: X. И. Ульдалль. Осиовы.глоссематики.

⁶ Указ. соч., стр. 272.

⁷ Н. Хомский. Синтаксические структуры. В сб. «Новое в лингвистике», вып. II, Изд-во иностр. лит., М., 1962, стр. 456 и ел.

⁸ И. А. Мельчук. О стандартной  форме и количественных характеристиках некоторых лингвистических описаний. ВЯ, 1963, №1.

⁹ В. И. Ленин, Сочинения, т. 14, стр, 130_;

¹⁰ См. И. А. Бодуэн де Куртенэ.Избранные труды по общему языкознанию, т. I. М„ 1963, стр. 271—272, 351—352, 355.

¹¹ И. А. Бодуэн де Куртенэ. Об отношении русского письма к русскому языку. СПб., 1912, стр. 4—5.

¹² «Звук языка, как его действительный элемент, есть чистейшая фикция, ученое измышление, возникшее благодаря смешению понятий и постановке мгновенно появляющегося, преходящего вместо постоянно существующего»   (И, А, Бодуэ«Куртенэ. Введение в языковедение. Изд. 5, 1917, стр. 13).

¹³ Н. С. Трубецкой. Основы фонологии. М., 1960, стр. 9 и ел.

¹⁴ С. К. Шаумян. Проблемы теоретической фонологии. Изд-во АН СССР, М., 1962; Двухступенчатая теория фонемы и дифференциальных элементов. ВЯ. 1960, № 5; Панхроническая система дифференциальных элементов и даухступенчатая теория фонологии. В сб.: «Проблемы структурной лингвистики», М, 1962; Преобразование информации в процессе познания и двухступенчатая теория структурной лингвистики. Там же.

¹⁵ С. К. Шаумян. Проблемы ..., стр. 35.

¹⁶ Л. В. Щерба. Очередные проблемы языковедения. «Избранные работы по языкозианию и фонетике», т. 1, Изд-во ЛГУ, 1958, стр. 23. См. также Л. Р. Зиндер. Общая фонетика. Изд-во ЛГУ, 1960, стр. 10 и сл.; Р. И. Аванесов. Фонетика современного русского литературного языка. Изд-во МГУ, 1956, стр. 16 и сл.

¹⁷ Н. С. Трубецкой. Указ. соч., стр. 100 и сл.

¹⁸ А. Мартине. О книге «Основы лингвистической теории» Луи Ельмслева. В сб. «Новое в лингвистике», вып. I, Иэд-во иностр. лит., М., стр. 462.

¹⁹ R. Jakobson, C. G. Fant, M. Halle. Preliminaries to speech analysis (Massachusetts Institute of Technology, Acoustic Laboratory), 1952; R. Jakobson, M. Halle. Fundamentals of language. The Hague, 1956; E. Черри, М. Халле, Р. Якобсон. К вопросу о логическом описании языков в их фенологическом аспекте. В сб.: «Новое в лингвистике», вып. II; Р. Якобсон и М. Халле. Фонология и ее отношение к фонетике. Там же; М. Халле. Фонологическая система русского языка. Лингвистико-акустическое исследование. Там же.

²⁰ «Фоиема — это группа, фонетически ^близких звуков, противопоставленных в языке и взаимоисключающих все тождественные группы звуков». (Подчеркнуто  нами. — И.С.). B. В1осh, G. L. Tragег. Указ. соч., стр. 40). Сходным образом определяет фонему Д. Джоунз; см. D. J о n e s. The phoneme, its nature and use. Cambridge, 1950. См.: также нритаческие замечания Эйнара Хаугеиа по поводу дистрибутивного анализа в статье «Направления в современном языкознании», сб. «Новое в лингвистике», вып. 1, стр. 256 и сл.

²¹ Фонологическое описание должно отражать все функции, выполняемые звуковыми явлениями в данном языке, а не только дифференциальную (смыелораэличительную) функцию; см.: И. П. Сусов. Выделение функциональных интонационных единиц в современном немецком языке. «Уч. зап. Орловского пединститута», т. XVII, 1963.

²² Л. В. Щерба. Русские гласные в качественном и количественном отношении. «Избранные работы по языкознанию и фонетике», т. 1, стр. 134. См. также Л. Р. Зиндер. Л. В. Щерба и фонология. В сб.: «Памяти академика  Льва Владимирова Щербы», Л., 1951; Л. Р. Знндер и-М. И. Матусевич. К истории учения о фонеме. «Изв. АН СССР, ОЛЯ», т. XII, вып 1, 1953.

²³ Р. И. Аванесов. Указ. соч., стр. 14—15.

²⁴ Л. Р. Зиндер. Общая фонетика, Изд-во ЛГУ, 1960, стр. 39.

 
Сусов И.П. Общие принципы фонологического описания языка // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Вып. 1. Воронеж, 1964. С. 11—17.

Стартовая страница

Содержание сайта

Список трудов