Из трудов

Антона Алексадровича Сусова
и Ивана Павловича Сусова

ПОНЯТИЕ vs. КОНЦЕПТ

 
В лингвистике мода тоже может играть заметную роль. Так, сейчас в отечественной науке о языке стало чрезвычайно модным включать себя в число сторонников когнитивного подхода, хотя для такого шага не всегда есть веские основания: когнитология своей основой имеет прежде всего когнитивную психологию, предполагающую какое-то понимание процессов взаимодействия нейробиологических механизмов при формировании ментальных образов и состояний. Мозг далеко не пассивный «субстрат» этих процессов, он не «сосуд» для мыслей, а важный элемент материально-идеальной системы, накладывающий свои ограничения на происходящее в нём. В частности, известны обусловленные им определённые ограничения на объём и прочность памяти. В философии сознания и психосемантике проблема связи мозга и ментальных состояний активно обсуждается под названием Body and Mind. Вместе с тем когнитивная наука в лице многих её представителей опирается на уподобление работы компьютера тому, что происходит в человеческом интеллекте. Её привлекают возможности  получить в результате экспериментов в сфере искусственного интеллекта подтверждение или же опровержение исследовательских гипотез о структуре ментальной сферы. И можно только согласиться с теми, кто предостерегает против легкомысленного отношения к проблемам когнитологии (Кобозева 2003: 24—26).   

Надо постоянно иметь в виду, что лингвистическая семантика развивалась и развивается в непростых условиях. Интерес к значению вообще и к языковому значению в частности проявился уже при первом же обращении человеческой мысли к языку. На протяжении многих веков и даже ряда тысячелетий проблемы языкового значения решались в русле философии и логики. Автономной лингвистическая семантика была объявлена только в 19 в. (1839 — немец Х.К. Райзиг, 1897 — француз М. Бреаль). В 20 в. она очень часто оказывалась в положении между Сциллой неопозитивистской философии и крайне строгой формальной логики и Харибдой рыхлой по своей структурной организации психологии.

Обращение многих лингвистов к когнитивистской ориентации можно в значительной мере объяснить тем, что формальные исчисления, строящиеся логиками, нелегки для усвоения и отпугивают чистых гуманитариев. Но легче ли для чистых гуманитариев нейробиология, психосемантика, экспериментальная психология, экспериментальные процедуры в области искусственного интеллекта? И стоит ли пренебрегать достижениями лингвистической структурной семантики (теории семантических полей и компонентный анализ значения), которые по существу образуют базис наших знаний о значении слова и предложения?

Не следует забывать, что американское языкознание смогло вернуться к ментализму всего лишь 40 лет назад, после долгого (тридцатилетнего) и жёсткого ига бихевиористского механицизма, и одной из первых ласточек была вышедшая в 1963 г. книга Джерролда Дж. Катца и Джерри А. Фодора о семантическом компоненте порождающей трансформационной грамматики. Лингвистическая семантика строилась здесь как бы на пустом месте. До семантического же ренессанса в США проблемами значения в Европе активно занимались многие языковеды и психологи (назовём из последних хотя бы Л.С. Выготского, К. Бюлера, Ж. Пиаже, А.Н. Леонтьева, Н.И. Жинкина, А.А. Леонтьева, И.Н. Горелова). Вне лингвистики (причём также и в самих Соединённых Штатах) о значении в формальных и естественных языках писали многочисленные философы, логики и семиотики (Г. Фреге, Г. Гуссерль, К. Айдукевич, Л. Витгенштейн, Р. Карнап, Г. Райхенбах, А. Чёрч, У. фон Куайн, Ч.Ш. Льюис, Я. Хинтикка, С.А. Крипке, А. Тарский, Э. Кассирер, Дж.О. Урмсон, У. Эко, А. Шафф, Ч.С. Пирс, Ч. Моррис, Б. Малиновский, Р. Барт, К. Леви-Стросс, Х.П. Грайс, Дж. Л. Остин, Дж. Р. Сёрл, П.Ф. Стросон и многие другие). Участвовали в этом процессе многие отечественные лингвисты, философы, логики, психологи. Нашей науке антиментализм был чужд.    

Американская наука о языке в основном уже давно преодолела антиментализм (или механицизм), когда не было принято говорить всерьёз о значении, мышлении, сознании и т.п. Ментализм утвердился в ней прочно. И она теперь тесно сотрудничает с философией сознания, психологией, нейробиологией, психосемантикой, искусственным интеллектом, культурной антропологией, включившись в число важнейших из когнитивных наук. Поэтому уже давно никого не удивляет, что её представители говорят о ментальных единицах и процессах,  психических представлениях, понятиях и концептах, о структурной организации человеческого знания и когнитивных структурах типа схемы, фрейма, скрипта, сцены, чанка, гештальта, семантической сети, о концептуальных моделях мира, о языке мысли и т.п. Многие из этих когнитивных понятий используются теперь и в российской лингвистике, которая в прошлом могла обращаться к проблеме связи языка, мышления и сознания.

Сейчас мы наблюдаем в нашей отечественной науке своеобразный когнитивный и концептуальный бум. Во множестве новейших лингвистических работ на русском языке стало весьма употребительным слово концепт (шутники — а лингвисты тоже умеют шутить! — говорят о распространении болезни под названием концептовит). Место объектов и ситуаций предметного мира, которые номинируются языковыми знаками и являются их денотатами, всё больше занимают в нашем внимании ментальные (умственные) сущности, отображающие (репрезентирующие) прямо или опосредованно эти реалии.

Само слово концепт далеко не всегда толкуется достаточно строго. В этой связи  будет вполне естественно сперва обратиться к его происхождению и его внутренней форме (этимону).

В латинском языке слово conceptus является замыкающим в следующей деривационной цепочке: capio ‘брать, взять; получать, принимать; выбирать, избирать; захватывать; ловить, поймать; усваивать, понимать, постигать’ > concipio ‘собирать, принимать; вбирать в себя; представлять себе, воображать; соображать, задумывать; зачать’ > conceptus ‘накопление; зачатие; плод, зародыш’. Родственное слово conceptio означает ‘соединение, сумма, совокупность; зачатие; словесное выражение’. Для нас важна ведущая идея: ‘взять извне и собрать вместе > понять (как поймать / схватить умом)’.

Русское слово понятие (этимологически с тем же корнем, что и взять) является удачной калькой с лат. conceptus. То же можно сказать и о немецком слове Begriff ‘понятие, представление’(< begreifen ‘понимать, постигать’ < greifen ‘хватать; брать, взять; ловить, поймать’). Удачны адъективные образования рус. понятийный, нем. begrifflich.      

В философских, логических и грамматических трудах европейских мыслителей, писавших на латинском языке, начиная с античности и вплоть до Нового времени, основным термином для обозначения мыслительной сущности было слово conceptus.

В работах на английском языке господствует термин concept ‘поня­тие, идея, общее представление; концепция’. Наряду с ним используется термин notion ‘понятие, представление; взгляд, мнение; идея, общее поня­тие, принцип; класс, категория’. Так, Джерролд Дж. Катц чередовал упот­ребление обоих терминов в одном и том тексте. Ср.: «Semantic markers are the theoretical concepts that a semantic theory uses to express the elementary parts of the meaning of a morpheme» ‘Семантические маркеры — это теоре­тические концепты / понятия, которые семантическая теория использует, чтобы выразить элементарные части значения морфемы» (Katz 1966: 203). На с. 212 мы читаем у него «the notion ‘semantic interpretation of the sentence S’» ‘понятие ‘семантическая интерпретация предложения S’, а на с. 213 находим «An extension of the Concept “Semantic Interpretation”» ‘Объём по­нятия “Cемантическая Интерпретация”’, «a notion of semantic interpreta­tion» ‘понятие семантической интерпретации’. Русский переводчик другой его работы выбирает термин понятие, указывая в скобках английский эквивалент: «Лексические толкования и производные толкования состав­ляющих, меньших, чем предложение, являются аналогами понятий (con­cepts), а производные толкования утвердительных предложений являются аналогами суждений (propositions)» (Катц 1981: 36—37).

Франкоязычные авторы предпочитают термин concept ‘понятие; за­мысел’. Употребляется и слово notion ‘познание, понятие’.

Поэтому при чтении работ на этих языках и попытках перевести на русский язык слова лат. conceptus, англ. concept и фр. concept можно пользоваться в качестве равнозначных эквивалентов как словом понятие, так и словом концепт. Это относится к большинству переводов работ писавших по-английски авторов, которые публиковались в сборниках «Новое в зарубежной лингвистике» и в других изданиях. Появление здесь и во многих других переводах терминов концепт и концептуальный не предполагает чего-то нового. Концепты у Уоллеса Л. Чейфа, Роджера Шенка, Манфреда Бирвиша, Тёна А. ван Дейка и У. Кинча, Г. Скрэгга и др. — это не что иное как понятия.  

В определении концепта в электронном словаре под ред. Л. Флориди не говорится о различиях между понятиями и концептами: «Concepts What words stand for, signify, or mean, especially when meanings are taken to be in our heads rather than in the world. Words that are synonymous stand for the same concept. When sentences are synonymous, then they may be said to stand for the same proposition. Concepts are sometimes analyzed as complex forms of dispositions or habits of mind and habits of action that instantiate different meanings». ‘КОНЦЕПТЫ То, вместо чего стоят, что обозначают или значат слова, в особенности когда значения предполагаются локализованными скорее в наших головах, чем в мире. Синонимичные слова представляют один и тот же концепт. Когда предложения синонимичны, о них может быть сказано, что они представляют одну и ту же пропозицию. Концепты иногда анализируются как сложные формы размещения или же как привычки думать и привычки действовать, в которых мгновенно растворяются различные значения’. «Conceptualization An abstract, simplified view of some domain that we wish to represent for some purpose. See also ABSTRACTION» КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ‘Абстрактный, упрощённый взгляд на какую-либо область, которую мы хотим представить для какой-то цели. См. также АБСТРАКЦИЯ’ (Floridi, forthcoming).

Р.И. Павилёнис трактует концепт как «часть концептуальной системы — то, что индивид думает, воображает, предполагает, знает об объектах мира», а концептуальная система им определяется как «непрерывно конструируемая система информации (мнений и знаний), которой располагает индивид о действительном или возможном мире» (Павилёнис 1983: 279—280). В контексте его книги могли бы употребляться термины понятие и понятийная система, что в принципе никак не повлияло бы на то, что хотел сказать автор.  

Попытке развести термины понятие и концепт мы обязаны прежде всего когнитивной психологии, в частности той её ветви, которую име­нуют folk psychology (см. Степанов 1998: 383—385; Metzler 2000: 99—100, 378—379; Fodor 1975; Fodor 1987). Концепт в общем и целом тоже может определяться как понятие, но как понятие наивное, обыденное, повседнев­ное (Кобозева 2000: 48), что нам напоминает и ближнее значение А.А. По­тебни, и формальное понятие С.Д. Кацнельсона. От формально-логиче­ского понятия когнитология как бы отказывается в пользу психологиче­ского концепта.

И вместе с тем нельзя забывать о тесной связи этих двух сущностей, ведущей к частому смешению терминов. Чувствуется наличие общей идейной базы. А это даёт основание полагать, что понятие и концепт в действительности представляют собой две ипостаси одной и той же ментальной сущности, подход к которой может быть либо логическим, либо психологическим. Логика не в меньшей степени является наукой когнитивной, как и психология.

Определять концепт или понятие как «квант» информации или знания (Кубрякова и др. 1996: 90; Попова, Стернин 1999: 17)  значит ничего не сказать о них по существу. Понятию / концепту присуща сложная структура, будем ли мы иметь в виду содержание (интенсионал) или же объём (экстенсионал).  

Понятие в общем определяется как мысль, или форма мысли, образуемая комплексом существенных и специфических признаков, т.е. имеющая сложное строение (Войшвилло 1967: 101 и след.; Кондаков 1971: 393—398). Набор признаков характеризует содержание (интенсионал) понятия. Оно не элементарно. Элементарен признак (он соотносим с семантическим маркером, или семантическим примитивом, или семой лингвистической семантики; иногда признак определяют как атомарный предикат). Но и признак, в свою очередь, тоже есть понятие, а именно общее понятие; он имеет природу предиката.

Не элементарен также концепт, к которому обращается когнитивистика. Понимание концепта предполагает его декомпозицию, т.е. разложение на симультанные признаки. Если в логическом понятии совокупность признаков мыслится как достаточно жёсткая иерархическая структура, а признаки считаются устанавливаемыми в суждениях, претендующих на истинность, то в концепт могут включаться и ненеобходимые, случайные признаки.

Сравним понятие ‘собака’ и концепт ‘собака”. Назовём некоторые признаки, входящие в интенсионал понятия ‘собака’: [животное], [позвоночное], [млекопитающее], [семейство псовых], [живородящее], [плотоядное], [одомашненное] и др. В интенсионал концепта ‘собака’ (как обыденного, повседневного понятия) входит, как правило, меньшее количество признаков, притом необязательно существенных: [быть животным], [иметь хвост], [лаять], [мочь укусить]. И понятия, и концепты соотносимы с лексическими значениями, а иногда отождествляются с ними.

Именно в случае декомпозиции интенсионала концепта приходится иметь дело с прототипическими признаками. Минимально возможный их набор в содержании концепта образует так называемый семантический прототип, внимание к которому было приковано Э. Рош / Хайдер (Rosch 1973). Так, понятие ‘птица’ и концепт ‘птица’ имеют в своих содержаниях признаки [быть живым существом], [иметь клюв], [иметь два крыла], [иметь две конечности (ноги)], [быть покрытым перьями], [быть покрытым пухом]. Но в концепте вряд ли фиксируется признак [откладывать яйца], необходимый для научного понятия, но зато содержится прототипический признак [быть способным летать (перемещаться в воздухе с помощью крыльев)]. Такой способностью обладают воробьи, малиновки, скворцы, галки, но не куры, страусы, пингвины.  

Под одно и то же понятие и под один и тот же концепт может подводиться большее или меньшее множество элементов, что задаёт понятию / концепту характеристику по его объёму (экстенсионалу, денотату). Понятия / концепты могут иметь больший или меньший объём. Для логика класс задаётся наличием у его элементов тождественного набора признаков (т.е. тождественного интенсионала), а когнитивный психолог будет искать мотивы объединения скорее в “семейном” сходстве элементов класса. Ср.: Летит птица — Летит поезд — Летит время. Логика понятия нацелена прежде всего на установление различий, психология концепта — на фиксацию сходств.

Как и в лексической семантике, отношения между понятиями / концептами допустимо характеризовать как гиперо-гипонимические. Так, индивидуальный домашний пёс Дик входит в большее по мощности множество фокстерьеров, это множество является подмножеством множества собак, а последнее, в свою очередь, в ещё более мощное множество животных. В логике и семиотике принято различать types и tokens, т.е. типы и события, экземпляры. Это различение относится и к понятию в логическом смысле, и к понятию в психологическом смысле. 

Как показывает лингвистический опыт, с помощью концептуального анализа, т.е. благодаря обращению как к вербальному контексту, так и к знаниям говорящего о мире, к своему собственному опыту могут уточняться лексические значения. Образцы такого анализа мы находим в работах Анны Вежбицкой (1987), Н.Д. Арутюновой (1988), И.М. Кобозевой (2000), Л.И. Гришаевой (в настоящем сборнике). А. Вежбицкая проводит этот анализ с учётом ряда измерений, обращаясь к семантическим примитивам, семантическим прототипам, стереотипам поведения, сценариям (скриптам), этнокультурному контексту, что делает её работы чрезвычайно привлекательными для лингвиста. Но следует заметить, что концептуальный анализ — один из важнейших и далеко не новых инструментов работы с системой понятий философа или же представителя какой-то частной науки, поэтому не надо преувеличивать роль когнитивной психологии в формировании этого метода.. Она лишь эксплицировала его методику.

Значение слова полнее раскрывается в связной речи. Так, концептуальную основу языкового значения ‘писать’ (‘to write’) образует внеязыковая ситуация-прототип, составляющими которой являются концепты, соотносимые с индивидуумом, который пишет, с инструментом, которым он пишет, с поверхностью, на которой осуществляется процесс писания, и с продуктом написания, т.е. той или иной конфигурацией следов на данной поверхности (Филлмор 1983: 81). Предложение Я пишу письмо брату на листе белой бумаги гелиевой ручкой будет соотноситься с прототипной ситуацией, а предложение Я пишу пальцем в воздухе — нет.

Означаемым предложения как сложного языкового знака является не отдельный концепт, а конфигурация концептов (или семантем), образуемая семантическим предикатом и связанными его посредством семантическими актантами (аргументами, термами). Эта базисная смысловая структура теперь уже традиционно моделируется пропозицией, внимание к ней позволило добиться существенных успехов в синтаксической семантике и в исследованиях по автоматической обработке текста. Пропозиция — это сложная, многочленная когнитивная, ментальная структура, и подводить её под понятие концепта нецелесообразно. Своеобразным аналогом пропозициональных моделей являются модели репрезентации смысла предложений, разработанные специалистами по искусственному интеллекту Роджером Шенком (1980) и Грегом Скрэггом (1983).

Вообще вряд ли можно согласиться с попытками объявить понятие ‘концепт’ родовым по отношению к понятиям всех прочих ментальных образований — собственно (т.е. логическим) понятиям, представлениям,  сценариям, фреймам, прототипам, гештальтам и др. (Попова, Стернин 1999: 3 и след.). Но об этом речь пойдёт в другой публикации.  

Отметим в заключение, что неправомерно настаивать на чрезмерном разведении понятия и концепта. Это две ипостаси одной и той же ментальной сущности. Исследователь может в зависимости от поставленной цели делать крен в сторону формализованного подхода логики, опираясь на  исчисление классов, или же делать крен в сторону более «либерального», ориентированного на повседневность и наивность подхода психологии. Но это относится к выбору методики исследования. Адекватным же, полным может быть знание, полученное при обращении к интегрированному логико-психологическому подходу, а в идеальном случае — к интегрированному логико-психолого-лингвистическому подходу. Сегодня стало ясно, что язык действительно антропоцентричен, этноцентричен и эгоцентричен. А языковед, при всём внимании к логике и психологии, ко всей совокупности когнитивных и коммуникативных наук, используя их данные, должен быть лингвоцентричным.

ЛИТЕРАТУРА

 
Арутюнова, Н.Д. 1988. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука..

Вежбицкая, Анна. Язык. Культура. Познание. М., 1997.

Войшвилло, Е.К. Понятие. М., 1967.

Гришаева, Л.И. Прагматика именования деятельности человека // В настоящем сборнике.

Катц, Джеррольд. Семантическая теория // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х. Лингвистическая семантика. М., 1981. С. 33—49.

Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика. М., 2000.

Кобозева, И.М. Интенциональный и когнитивный аспекты смысла высказывания. Науч. доклад … доктора филол. наук. М., 2003.

Кондаков, Н.И. Логический словарь. М., 1971.

Кубрякова, Е.С., Демьянков, В.З., Панкрац, Ю.Г., Лузина, Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

Павилёнис, Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. М., 1983. 

Попова, З.Д., Стернин, И.А. Понятие ”концепт” в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999.

Скрэг, Грег. Семантические сети как модели памяти // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII: Прикладная лингвистика. М., 1983. С. 228—271.

Степанов, Ю. С. Понятие // Большой энциклопедический словарь: Языкознание. М, 1998. С. 383—385.

Филлмор, Чарлз. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII: Прикладная лингвистика. М., 1983. С. 74—122.

Шенк, Роджер. Обработка концептуальной информации. М., 1980.

Floridi, L. (editor), Blackwell Guide to the Philosophy of Computing and Information Oxford; New York: Blackwell (forthcoming)

Fodor, J. The Language of Thought. Cambridge, MA, 1975.

Fodor, J.A. Psychosemantics. Cambridge, MA, 1987.

Katz, Jerrold J. The semantic component of a linguisic description // Zeichen und System der Sprache. Ш. Bd. Berlin, 1966. S. 195—224.

Metzler Lexikon Sprache. Zweite, ũberarb. u. erw. Aufl. Stuttgart; Weimar, 2000.

Rosch, E. Natural Categories // Cognitive Psychology. Vol. 4. 1973. P. 328—350.

© И.П. Сусов, А.А. Сусов 2003

Тверской лингвистический меридиан. Вып. 4. Тверь, 2003. С. 3—10.

Стартовая страница

Содержание сайта

 Список трудов