ВАРИАЦИИ НА ФОНЕТИЧЕСКУЮ ТЕМУ

Иван Павлович СУСОВ
 


 

Эта статья может, на мой взгляд, привлечь внимание наших университетских лингвистов и к более глубоким занятиям фонетической литературой и осознанию огромных возможностей использовать в нашем исследовательском и преподавательском процессе поистине неисчерпаемые ресурсы Интернета. Её автор был аспирантом в Ленинградском (ныне Санкт-Петербургском) государственном университете у профессора Л.Р. Зиндера. Лев Рафаилович, человек замечательных душевных качеств, был поистине энциклопедически образован,но прежде всего он был одним из выдающихся фонетиков. Как его аспирант я был связан с двумя интереснейшими научными коллективами — кафедрой немецкой филологии и кафедрой общей фонетики. В Лаборатории экспериментальной фонетики я не только слушал лекции пообщей и немецкой фонетике, но и работал в ряде исследовательских семинаров. И хотя в лингвистике я уже давно занимаюсь другим, к фонетике пиетет я сохраняю до сих пор.

А сейчас, часто путешествуя по страницам Интернета, читая многие фонетические сайты и поражаясь успехам новейшей фонетики за рубежом, особенно в области экспериментальных исследований и обучения студентов прикладной фонетике (особенно проблемы автоматического распознавания и синтеза звучащей речи), я поневоле неоднократно с чувством гордости за учителя отмечаю для себя, что у нас на том же уровне, а может, и на более высоком, сегодня работают петербургские продолжатели фонетических традиций Л.В. Щербы и Л.Р. Зиндера. Лев Рафаилович обладал чрезвычайно острым чувством нового, и он порадовался бы тому, как многогранно представлена сегодня в Интернете фонетика.

Фонетика всегда была теснейшим образом связана со смежными областями знания вне лингвистики. Многие её проблемы решались и решаются на стыке, с одной стороны, языкознания, и, с другой стороны, таких теоретических и прикладных сфер деятельности, как анатомия и физиология человека (включая нейрофизиологию), афазиология и логопедия, физическая акустика и психоакустика, техника связи, теория информации, кибернетика и информатика (computer science), статистика, метрика и версификация и пр.
Являясь одним из разделов языкознания, фонетика вместе с другими лингвистическими дисциплинами вносит свой весомый вклад в разработку множества комплексных проблем, где предполагается участие представителей антропологии, этнологии, теории деятельности, общей теории систем, семиотики, теории общения, когнитологии, психологии, социологии, истории, этнографии, культуроведения, эстетики и т.д. Без обращения к фонетике практически невозможно адекватное познание природы и сущности языковых знаков, особенностей модуляции звукового сигнала с использованием средств языкового кода, процессов порождения и восприятия человеческой речи, специфики автоматического распознавания и синтеза звучащей речи. В ней, как нигде в лингвистике, слиты теоретическое и прикладное.

Особенно заметны связи фонетики и лингводидактики. Фонетика сегодня, в условиях возрастания непосредственных контактов между носителями разных языков, востребована как никогда. Успехи же современной техники позволили создать огромное множество предлагаемых на нашем потребительском рынке аудиокассет, видеокассет, а также компакт-дисков с курсами иностранных языков. Фонетическому аспекту их создателями уделяется достаточно серьёзное внимание (обычно привлекаются образцовые дикторы; а вот что же касается фонетических пояснений на компакт-дисках, то они чаще всего бывают выполнены не вполне профессионально). На компакт-дисках нередко помещаются интерактивные программы, и с их помощью можно не только слушать диктора, но и производить с помощью микрофона контрольные записи своего произношения.

И вместе с тем именно фонетика является великолепным плацдармом для тренировки пытливого ума. Здесь, в конце 19 в. и особенно в первые десятилетия 20 в., когда языкознание искало новые подходы к языку, отрабатывались приёмы структурирования безмерно многообразной фонетической субстанции. Здесь создавались структурные методы, первыми из которых были: а) выявление фонологических оппозиций, благодаря которым звуковая единица могла быть представлена как совокупность дифференциальных признаков, как чисто реляционная сущность, и б) дистибутивный анализ, помогающий распознавать закономерности распределения в речи как фонем относительно друга друга, так и аллофонов одной фонемы относительно друг друга. Здесь впервые апробировались методы моделирования системных объектов.

Наряду с этим велись и с ещё большей активностью ведутся экспериментальные исследования, результаты которых уже во многом воплотились в новейших коммуникационных системах и программах.

По праву можно сказать, что настоящего лингвиста-иссследователя и лингвиста-преподавателя нельзя сформировать без предварительной и весьма основательной фонетической выучки. Не случайно сегодня во многих западных университетах (особенно в Германии и Англии) фонетике отводится большое количество часов и в виде разделов вводных общелингвистических курсов, и в виде самостоятельных семинаров и лабораторных практикумов.

У нас же, к сожалению, в большинстве университетов курсы введения в языкознание (введения в теорию языкознания) содержат минимум значительно отстающей от времени информации по акустическим, артикуляционным, перцептивным и функциональным аспектам фонетики. Чрезвычайно редко организуются специальные курсы, семинары и практикумы по общей и частной фонетике, по её инженерно-прикладным проблемам. Не часто защищаются диссертации по фонетическим темам. Это и понятно: подлинные научные исследования в этой области сегодня невозможны без серьёзной инженерно-экспериментальной базы, а её наличием могут похвастаться очень немногие наши университеты (как, например, Санкт-Петербургский университет).

Единство фонетического объекта и фонетической науки

Одно из важнейших достижений новейшей фонетической мысли заключается в принципиальном отказе от жёсткого, прямолинейного, механического (как это было в эпоху господства структурализма) разведения объектов фонетики и фонологии.

Границы между разными подходами к исследованию звуковых явлений — с учётом только структурно-функциональных признаков (нередко чисто реляционных), с учётом работ артикуляторного аппарата, с учётом акустических свойств речевого сигнала и с учётом особенностей восприятия и распознавания речевого сигнала человеческим ухом — могут постулироваться, но только в сугубо методических целях.

Онтологически же каждое звуковое явление языка, будучи многоаспектным, целостно. Разные его стороны тесно взаимопереплетены. Адекватное акустическое описание речевого звука невозможно без обращения к разным артикуляциям как источникам разных частотно-амплитудных различий. Перцептивный анализ звуков речи невозможен без обращения к их акустическим и артикуляторным характеристикам. И ни в одном из названных случаев не может не приниматься во внимание соответствующая языковая система с её фонологическим компонентом.

Точно так же занятия только реляционно-структурными свойствами звуковых единиц в основном могут выродиться в так называемую “бумажную фонетику”.

Все эти соображения неоднократно приводились в работах представителей лингвистической школы Льва Владимировича Щербы, и прежде всего в публикациях, лекциях, докладах М.И. Матусевич, Л.Р. Зиндера, Л.В. Бондарко, Л.А. Вербицкой, Л.Л. Буланина, М.В. Гординой и др. Многие идеи скрупулёзно проверялись ими же или же их коллегами и учениками в ходе многочисленных опытов в Лаборатории экспериментальной фонетики Санкт-Петербургского университета. Результаты экспериментов сразу же становились достоянием гласности. На щербовцев обрушивалось множество незаслуженных упрёков в психологизме, физикализме, эмпиризме, заземлённости и т.п. Но они продолжали отстаивать единство и целостность фонетического знания, к чему сейчас приходят после многих лет исканий многие видные зарубежные учёные.

И сегодня трудно представить себе серьёзного преподавателя-лингвиста, докторанта или аспиранта, который не прочёл бы книг по фонетике, библиографическое описание которых приводится в конце статьи (Зиндер 1979; Бондарко 1977; Бондарко 1981; Бондарко, Вербицкая, Гордина 1991; Касевич 1983). Мы все не могли не заметить замечательной книги Л.В. Бондарко “Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи” (1981), продолжающей сохранять свою актуальность.

Тот или иной фонетический объект целостен , он лишь смотрится по-разному в зеркалах физической акустики, физиологии органов речи и физиологии слуха, нейрофизиологии, структурной лингвистики. Ведь латинское слово aspectus означает прежде всего ‘взгляд, взор; вид, зрелище’. И это единство фонетического объекта, его целостность может иллюстрироваться рядом рассуждений.

Целостна языковая реальность с двумя её сторонами — языком и речью (как множеством индивидуальных речевых актов). Целостен противопоставляемый речи язык, который можно характеризовать и в аспекте структуры, и в аспекте нормы, и в аспекте узуса.

Часто фонетически различия между языками чересчур акцентируются. Достаточно сослаться на уже вышедшее из моды и не всегда верное учение о специфической артикуляционной базе каждого отдельного языка. Скорее, можно утверждать, что все люди — независимо от их расовой или этнической принадлежности — располагают одними и теми же артикуляционными (и — добавим — перцептивными) возможностями (если у того или иного индивида нет каких-то отклонений в устройстве произносительного аппарата и в работе органов слуха).

Все люди располагают в одинаковой степени одним и тем же набором артикуляционно-акустических составляющих, куда входят частота и интенсивность голосового тона, образуемые в надгортанных полостях произносительного тракта частотно-амплитудные спектры, продолжительность (абсолютная и относительная) соответствующих артикуляционно-акустических отрезков. К этому можно ещё добавить качественные характеристики фонации (чистый, хриплый , сдавленный или иного рода голосовой тон).

А вот членится это артикуляционно-акустическое пространство, одинаковое для носителей всех языков, по-разному в разных языках. Именно тот или иной конкретный язык (в нашем случае, его фонологическая система) задаёт разбиение этого пространства на сферы, где используются средства сегментные (вокалические и консонантические) и средства суперсегментные, или просодические (тоны, слоговые акценты, или мелодические ударения, динамические ударения, интонационные контуры синтагм и фраз).

Так, например, вокалическое пространство в одном языке может быть распределено между 5 или 6 качественно различающимися гласными, а в другом — между 15 или 16 гласными. Соответственно, за каждым элементом вокалической системы в первом языке остаётся больше возможностей к варьированию, чем во втором языке. В одном языке частотная составляющая может активно эксплуатироваться уже в границах слога (и тогда такой слог выступает и как физический, и как функциональный носитель различительного тона — тонемы), а другой язык использует частотную составляющую лишь как одну из сторон — пусть весьма важную — в строении фразового или синтагменного интонационного контура.

Фонологическую систему языка можно описывать с разной степенью отвлечения от его субстанциальных аспектов, полностью реализующихся в актах индивидуальной речи..

Говоря об описании фонологической системы языка в аспекте структуры, аспекте нормы и аспекте узуса, мы может с известной долей определённости утверждать, что на уровне структуры мы можем ограничиться указанием на различительные (дифференциальные) свойства звуковых единиц и характеризовать их как единицы-типы, что на уровне нормы мы должны называть уже все полезные признаки этих единиц и квалифицировать каждую звуковую единицу как класс фонетически обусловленных вариантов, что на уровне узуса во внимание могут быть приняты также территориально, социально, стилистически или личностно обусловленные варианты этих единиц (факультативные варианты).

Думается, что понятие артикуляционной базы языка, если его и принимать, должно быть отнесено к уровню узуса. Достаточно, например, указать, что частое в работе преподавателя противопоставление немецких переднеязычных согласных как апикальных соответствующим русским согласным как дорсальным не находит подтверждения в языковом узусе: около половины немцев произносят их апикально, а другая половина — дорсально. В узусе одних русских господствует дорсальная артикуляция переднеязычных, а в узусе других — апикальная. И немцы, и русские не замечают, как правило, этих особенностей. К тому же не надо забывать о возможной зависимости выбора апикальной или дорсальной артикуляции от многообразных условий фонетического окружения.

Нерасторжимость узко фонетического и структурно-фонологического неплохо иллюстрируется соотношением таких фонетических явлений, как, во-первых, аккомодация и ассимиляция, а во-вторых. модификация фонемы и чередование фонем.

Аккомодацию А.А. Реформатский (1967), а вслед за ним и некоторые другие отечественные исследователи (Грязнова 1990/1998; Касаткина 1997; Маслов 1975/1988/1998) определяют как частичное артикуляционное приспособление согласного к соседнему гласному или же приспособление гласного к соседнему согласному. Ассимиляцию же, напротив, принято определять (Реформатский 1967; Маслов 1975/1988/1998; Грязнова 1990/1998) как частичное или полное артикуляционное приспособление согласного к согласному и гласного к гласному (причём не обязательно расположенных по соседству). Иными словами, два этих звуковых процесса различают, в основном, как взаимодействие однородных (аккомодация) или же, напротив, разнородных звуков (ассимиляция).

Иной поход намечается у Л.В. Бондарко (1997). Она считает возможным говорить о коартикуляции, где обычно имеются в виду аккомодационные изменения (ср.: мул [moul]) и видит проявление аккомодации в какуминальном (вместо дорсального или апикального) произношении согласного [t] перед согласным же [?] в отшутиться. Ассимиляция же ею характеризуется, скорее, по степени (или силе) воздействия на фонемный состав соответствующей морфемы или слова.

Отсюда следует далеко идущий вывод: аккомодационные процессы ведут лишь к модификации соответствующей фонемы (Зиндер 1979), или, в иной терминологии, к чередованию её аллофонов, аллофоническому / аллофонемному чередованию (Маслов 1975/1988/1998), не нарушающему тождества фонемного состава морфемы. Ср., например, чередование аллофонов [d] ~ [do] фонемы /d/ внутри алломорфа /vad/, функционирующего в словоформах вода и водой и репрезентирующего корневую морфему {VOD}.

А вот результатом ассимилятивного процесса часто может быть чередование фонем и, соответственно, чередование алломорфов одной морфемы. Ср., например, чередование фонем /z/ || /s/, наблюдаемое в положении перед звонкими и глухими согласными в одной и той же префиксальной морфеме, и возникающее в силу этого чередование её алломорфов /raz/ || /ras/ (раз-валить и рас-тащить).

Что касается фонемных чередований — как живых, так и исторических, то приходится констатировать, что первые являются результатом ещё действующего ассимилятивного закона, а вторые выступают в качестве “информационного следа” ассимилятивного закона, действие которого прекратилось в прошлом. Иногда различают соответственно ассимиляцию живую и ассимиляцию историческую.

И аккомодацию, и тем более ассимиляцию нельзя квалифицировать как явления узко фонетические (артикуляционные). Эти звуковые процессы (или трансформации?) существеннейшим образом влияют на перестройку фонологической системы языка. Только ассимиляционные процессы протекают как бы на поверхности и доступны для непосредственного наблюдения даже непосвящённому, а процессы аккомодационные подспудны и менее доступны для непосредственного наблюдения.

Классификация звуков и фонетическая транскрипция

Л.В. Щерба и его школа сыграли большую роль во внедрении в нашу исследовательскую и преподавательскую практику фонетической транскрипции, использующей латиницу. Её символы использовались в построении многочисленных таблиц классификации основных типов гласных и согласных звуков языков мира.

Собственно щербовские классификации основных типов гласных и согласных звуков языков мира (иногда с некоторыми модификациями) мы находим у Л.В. Щербы (1953), М.И. Матусевич (1959), Л.Р. Зиндера (1979), Ю.С. Маслова (1975/1988/1998), Л.В. Бондарко (1990а/1998а; 1990б/1998б), Л.В. Бондарко, Л.А. Вербицкой и М.В. Гординой (1991).

Все они построены с учётом большого ряда классификационных признаков и предполагают многоступенчатое разбиение множества звуков. Это позволяет детализировать описание того или иного звука (особенно согласного), но вместе с тем делает таблицы труднообозримыми.

В названном в конце только что приведённого перечня коллективном труде трёх авторов особо существенные изменения произведены в классификации согласных. Они, во-первых, коснулись проблемы выделения двухфокусных согласных. Авторы новой версии представили их как один из подклассов среди щелевых серединных, противопоставив их как длиннощелевые круглощелевым и плоскощелевым. Аналогичные изменения коснулись классификации аффрикат. Это несколько упростило таблицу.

Во-вторых, справедливо было акцентировано, что многие звонкие щелевые легко сонантизируются. Соответствующие символы были введены в строки сонантов.

В-третьих, был введён особый столбец для согласных язычно-губных.

В-четвёртых, появилось немало новых символов, призванных обозначать звуки, которые в прежних вариантах щербовской классификации не фиксировались.

Однако сейчас возникают определённые проблемы, вытекающие из необходимости дальнейшей интернационализации фонетического алфавита и его унификации. В своё время Л.В. Щерба в значительной степени ориентировался в подборе фонетических символов на опыт Международной фонетической ассоциации (МФА). Это авторитетное объединение продолжает функционировать и периодически вносит изменения в свои классификационные таблицы и в наборы используемых символов.

Так, в 1979 г. МФА рекомендовала две отдельные, хотя и аналогичные по своему строению таблицы классификации гласных неогублённых и огублённых (Bussmann 1990). В 1993/1996 г. гласные были сведены в одну таблицу. Выделяется до 6 степеней подъёма, из них четыре степени условно отмечаются как кардинальные (закрытые, среднезакрытые, среднеоткрытые и открытые). Различаются гласные передние, задние и центральные. Большинство гласных представлены попарно — неогублённый и огублённый.


 
В 1979 г. все согласные сводились в одну таблицу (Bussmann 1990). В 1993/1996 г. предложены отдельные таблицы — одна для согласных дыхательных (pulmonic), другая для недыхательных (non-pulmonic). Классификационная таблица дыхательных согласных выглядит следующим образом:


Аффрикаты не включены в эту таблицу, их принято обозначать диграфами, элементы которых — в случае необходимости — могут соединяться дугой. Тем самым таблица классификации дыхательных согласных существенно упрощается.
Классификация согласных дыхательных опирается на использование всего двух признаков: а) модусный (способ образования) и б) локальный (или фокальный). Это уменьшает глубину разбиения множества на классы.

По первому признаку различаются 8 классов: смычные (plosive), носовые (nasal), дрожащие (trill), хлопающие (tap or flap), щелевые (fricative), боковые щелевые (lateral fricative), апроксиманты (approximant), боковые апроксиманты (lateral approximant).

Понятие апроксиманта в какой-то мере соотносимо с традиционным понятием полугласных. Хлопающие в немецкоязычной терминологии именуются одноударными (einschlaegig), они противопоставляются дрожащим (иначе — вибрантам), являющимся многоударными (mehrschlaegig).

По второму признаку различаются 9 классов (с внутренним разбиением одного из них — 11 классов; 15 клеток заштрихованы целиком и две на половину, символизируя тем самым невозможность соответствующих комплексов артикуляционных работ): двугубные (bilabial), губнозубные (labiodental), зубные (dental), альвеолярные (alveolar) и заальвеольные (postalveolar), ретрофлексные (retroflex), нёбные (palatal), велярные (velar), фарингальные (pharyngeal), гортанные (связочные, glottal).

В особой таблице представлены согласные недыхательные:



Сюда включены щёлкающие (clicks), звонкие имплозивные (voiced implosives), и эйективные (ejectives). Все они характеризуются по зоне (или локусу) артикуляции так же, как и дыхательные согласные.

Ряд согласных отнесены к периферии.


Международный фонетический алфавит изобилует дополнительными символами для обозначения оглушения звонких и озвончения глухих согласных, придыхания, большего или меньшего округления, продвинутости и отодвинутости гласного, централизации и полуцентрализации гласного, слоговости и неслоговости, окраски на r, хрипящего и скрипящего голосового тона, язычногубной артикуляции, лабиализации, палатализации, веляризации, фарингализации, повышения и понижения подъёма, продвижения вперёд и отодвигания назад корня языка, артикуляции дентальной, апикальной и ламинальной, назализации, носовой и боковой рекурсии смычного согласного, неслышимой рекурсии. При этом далеко не все символы совпадают с щербовскими.



 
В Международном фонетическом алфавите имеются также символы для регистровых и скользящих тонов:

Кроме того, предусмотрены символы для обозначения главного и второстепенного ударения, степени длительности, слогового разрыва, разграничения больших и малых групп (фраз и синтагм).



 
Короче говоря, система транскрипции, разработанная МФА, представляет собой достаточно законченное построение. Но с ней нужно не просто знакомиться. Дело в том, что в западноевропейских и американских университетах Международный фонетический алфавит активно внедряется в курсы общей фонетики и основ языкознания, занимая в них солидное место. Внедряется она также в описание и преподавание родных языков.

Поэтому и перед нами, российскими учёными и преподавателями, стоит довольно трудная задача: наши студенты, особенно те, кто специализируется по западным языкам, должны разбираться не только в знаках щербовской транскрипции, но и в фонетической символике, с которой знакомятся их коллеги в западных университетах, и, по крайней мере, понимать её при чтении иностранной лингвистической литературы, при ознакомлении с интернетовскими страницами, где употребляются символы Международного фонетического алфавита. При интеграции в мировое лингвистическое сообщество тенденция к унификации разных транскрипционных систем, основанных на латинице, становится знамением времени.

И в Тверском государственном университете уже на протяжении ряда лет студенты-лингвисты знакомятся как с фонетической транскрипцией по Л.В. Щербе, так и с транскрипцией по МФА. Итоги контрольных работ (студенты заблаговременно получают таблицы символов МФА как раздаточный материал и знакомятся с пособием Л.В. Бондарко, Л.А. Вербицкой и М.В. Гординой заранее) подтверждают, что эта задача первокурсникам вполне по плечу.

Здесь я не говорю о широко используемых специализированных транскрипционных (и транслитерационных) системах, также опирающихся на латиницу (как, например, системы для записи текстов на санскрите, арабском, китайском, японском и т.п.). Это особая проблема, обсуждение которой не входит в задачи автора.

Фонетика в виртуальном пространстве

Интернет не мог обойти стороной разнообразные проблемы фонетики (и, в частности, проблемы фонетической транскрипции и классификации звуков). Мне представляется, что именно представители фонетической науки наиболее активны в использовании возможностей Интернета (очевидно, потому что давно уже научились работать со сложной аппаратурой). Конечно, можно при желании найти в Интернете немало страниц с материаламипо грамматике, лексике, семантике, прагматике, анализу дискурса, конверсационному анализу, риторике, семиотике, социолингвистике, психолингвистике, нейролингвистике и т.п. и т.д. Можно найти архив Н.Хомского и т.п. Иногда бывает интересно, подписавшись на те или иные группы новостей, почитать дискуссии по отдельным лингвистическим проблемам и высказаться по ним самому. И поиск таких материалов не представляет особой сложности.

Но вернусь к фонетике. С классификационными таблицами Международного фонетического алфавита (International Phonetic Alphabet) Вы можете познакомиться в Интернете с помощью броузера MS Internet Explorer или Netscape Navigator по адресу:
© И.П. Сусов 1999
Опубликовано в сб.: Лингвистический вестник. Вып. 1. Ижевск, 1999. Внесены изменения в соответствии с другими компьютерными форматами, вставлены таблицы МФА.
Российские и зарубежные библиотеки
В мире книг и журналов
Новости и обзоры


Ivan P. Susov
Тверской государственный университет