К ВОПРОСУ О НОРМЕ В ЯЗЫКЕ И КУЛЬТУРЕ

В сборник с таким названием «В мире языка», да еще и посвященном юбилею такого замечательного лингвиста: основательного, глубокого и серьезного, как профессор Иван Павлович Сусов, нужно дать что-то фундаментальное, основательное и серьезное.

Я не придумала ничего достойнее, чем еще раз представить рассуждения о тех стержневых понятиях, которые перечислены в названии этой работы.

Как известно, систематическая и последовательная работа по вопросам, нормализации речи ведется в разных разделах языкознания весьма неравномерно. Интерес исследователей – и в теоретическом плане, и с точки зрения эффективного пользования речью – сосредоточивается, главным образом, на вопросах орфографии, произношения и грамматики. Проблемы же нормы в плане взаимоотношений языка и культуры пока что гораздо менее изучены и не получили еще достаточного освещения в лингвистической литературе.

Причины такого положения дел представляются вполне очевидными. С одной стороны, это твердо установившаяся, традиционная точка зрения на проблемы грамматики, орфографии и орфоэпии как на вопросы первостепенной важности, связанные с функционированием языка, с процессом речепроизводства. Звуковая и письменная оболочка языковых единиц и грамматические правила их соединения – это тот первый, основной, «лежащий на поверхности» аспект речеобразования, с которым сразу же сталкивается овладевающий языком, как родным, так и иностранным. С другой стороны, во всех этих областях – орфоэпии, орфографии, грамматики – имеется веками разрабатывавшаяся четкая система правил, сформулированных и зарегистрированных в сотнях и тысячах учебников и отраженных в бесчисленных словарях.

Разумеется, это отнюдь не означает, что в грамматике (или орфографии, или орфоэпии) все совершенно ясно, «разложено по полочкам», все правила сформулированы, все проблемы решены. Реальное функционирование естественного человеческого языка во всем многообразии его форм и проявлений, находящегося в состоянии непрерывного изменения и развития, исключает – и теоретически, и практически – всякую возможность «подведения черты» в какой-либо области языкознания. Речь может идти лишь о большей или меньшей разработанности отдельных разделов науки о языке.

По вопросу взаимоотношений языка и культуры сказано и написано очень много. Этой проблеме посвятили свои исследования филологи, философы, психологи, культурологи. Не вдаваясь во все тонкости научных дискуссий, сформулируем кратко наиболее ясные и очевидные моменты.

Язык как средство общения людей и сформированная с его помощью культура данного общества находятся в неразрывной связи и непрерывном взаимодействии, что и определяет их развитие.

Это положение не исключает некоторых – ограниченных – сфер существования языка вне культуры (искусственные языки) и культуры вне языка (отдельные виды искусств).

Важнейшим фактором развития человеческого общества является взаимодействие, взаимозависимость, взаимосвязь языка и культуры. Проиллюстрируем это привычными метафорами.

Язык – зеркало культуры, в нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира.

Язык – сокровищница, кладовая, копилка культуры. Он хранит культурные ценности – в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе, в формах письменной и устной речи.

Язык – передатчик, носитель культуры, он передает сокровища национальной культуры, хранящейся в нем, из поколения в поколение. Овладевая родным языком, дети усваивают вместе с ним и обобщенный культурный опыт предшествующих поколений.

Язык – орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т.п., т.е. через культуру народа, пользующегося данным языком как средством общения.

Как один из видов человеческой деятельности язык оказывается составной частью культуры, определяемой (см. выше) как совокупность результатов человеческой деятельности в разных сферах жизни человека: производственной, общественной, духовной. Однако в качестве формы существования мышления и, главное, как средство общения язык стоит в одном ряду с культурой.

Если же рассматривать язык с точки зрения его структуры, функционирования и способов овладения им (как родным, так и иностранным), то социокультурный слой, или компонент культуры, оказывается частью языка или фоном его реального бытия.

В то же время компонент культуры – не просто некая культурная информация, сообщаемая языком. Это неотъемлемое свойство языка, присущее всем его уровням и всем отраслям.

Язык – мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива.

Взаимоотношения человека с окружающим его миром выражаются в языке и формируются языком. Культурный компонент играет здесь решающую роль. Для рассмотрения вопросов отношений человека с миром обычно используется очередная привычная метафора – картина мира.

Окружающий человека мир представлен в трех формах:

-            реальная картина мира,

-            культурная (или понятийная) картина мира,

-            языковая картина мира.

Реальная картина мира – это объективная внечеловеческая данность, это мир, окружающий человека.

Культурная (понятийная) картина мира – это отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное. Это образ мира, преломленный в сознании человека, т.е. мировоззрение человека, создавшееся в результате его физического опыта и духовной деятельности.

Культурная картина мира специфична и различается у разных народов. Это обусловлено целым рядом факторов: географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, традициями, образом жизни и т.п.

Языковая картина мира отражает реальность средствами языка, но не прямо, а через культурную картину мира («язык как зеркало культуры»). Поскольку реальная картина мира представлена в сознании человека, языковыми средствами, она объективирована языком и имеет уже только ту форму, которую «отразил» и создал – на базе культуры – национальный язык.

Слово отражает не сам предмет реальности, а то его вúдение, которое навязано носителю языка имеющимся в его сознании понятием об этом предмете. Понятие же составляется на уровне обобщения неких основных признаков, образующих это понятие, и поэтому представляет собой абстракцию, отвлечение от конкретных черт. Понятия, созданные на уровне мышления, обусловлены культурой – как общенациональной, так и индивидуальной. При этом, поскольку наше сознание обусловлено как коллективно (образом жизни, обычаями, традициями и т.п., т.е. всем тем, что выше определялось словом культура в его широком, этнографическом смысле), так и индивидуально (специфическим восприятием мира, свойственным данному конкретному индивидууму), то язык отражает действительность не прямо, а через два зигзага: от реального мира к мышлению и от мышления к языку. Метафора с зеркалом уже не так точна, как казалось вначале, потому что зеркало оказывается кривым: его перекос обусловлен культурой говорящего коллектива.

Таким образом, язык, мышление и культура взаимосвязаны настолько тесно, что практически составляют единое целое, состоящее из этих компонентов, ни один из которых не может функционировать (а, следовательно, и существовать) без двух других. Все вместе они соотносятся с реальным миром, противостоят ему, зависят от него, отражают и одновременно формируют его, видение и отношение к нему.

Путь от внеязыковой реальность к понятию и далее к  словесному выражению неодинаков у разных народов, что обусловлено различиями истории и условий жизни этих народов, спецификой развития их общественного сознания. Соответственно, различна языковая картина мира у разным народов. Это проявляется в принципах категоризации действительности, материализуясь и в лексике, и в грамматике.

Разумеется, национальная культурная картина мира первична по отношению к языковой. Она полнее, богаче и глубже, чем соответствующая языковая. Однако именно язык реализует, вербализует национальную культурную куртину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение. Язык фиксирует далеко не все, что есть в национальном видении мира, но способен  описать все.

Слово можно сравнить с куском мозаики. У разных языков эти кусочки складываются в разные мозаичные картины мира. Эти картины могут различаться, например, своими красками: там, где русский язык заставляет своих носителей видеть два цвета: синий и голубой, англоязычные люди видят один: blue. При этом и русскоязычные, и англоязычные смотрят на один и тот же объект реальности – кусочек спектра.

Язык навязывает человеку определенное вúдение мира. Усваивая родной язык, англоязычный ребенок видит два предмета: hand и arm там, где русскоязычный видит только один – руку.

Выучив иностранное слово, человек как бы извлекает кусочек мозаики из чужой, неизвестной еще ему до конца картины и пытается совместить его с имеющейся в его сознании картиной мира, заданной ему родным языком. Однако эти кусочки могут не совпадать по размеру (объем семантики), по цвету (стилистические коннотации), по фактуре (социокультурные коннотации) и т.п. Именно это обстоятельство является одним из камней преткновения в общении на иностранных языках. Если бы называние предмета или явления окружающего нас мира было простым, «зеркально-мертвым», механическим, фотографическим аспектом, в результате которого складывалась бы не  картина, а фотография мира, одинаковая у разных народов, не зависящая от их культуры, в этом фантастическом (не человеческом, а машинно-роботном) случае изучение иностранных языков (и перевод с языка на язык) превратилось бы в простой, механически-мнемонический процесс перехода с одного кода на другой.

Однако в действительности путь от реальности к слову (через понятие) сложен, многопланов и зигзагообразен. Усваивая чужой, новый язык, человек одновременно усваивает чужой, новый мир, как бы транспонируя в свое сознание, в свой мир понятие из другого мира, из другой культуры.

Чрезвычайно важным для понимания взаимоотношения и взаимодействия языка и культуры является такое понятие, как норма.

Словарные определения нормы, как и многие определения в словарях – строги, наукообразны, иногда запутаны, иногда тавтологичны.

Норма

1. Узаконенное установление, признанный обязательным порядок, строй чего-нибудь. Норма поведения. Нормы литературного языка.

2. Установленная мера, средняя величина чего-нибудь. Норма выработки[1].

Норма

1.                                средняя величина, характеризующая какую-либо массовую совокупность случайных событий, явлений.

2.                                понятие, обозначающее границы (меру трансформаций), в которых явления и системы (природные и социокультурные), человеческая деятельность, поведение и общение, сохраняют свои качества и функции, задающие их внутреннюю соразмерность (упорядоченность).

Иллюстративные словосочетания 1-го значения слова норма в словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой очень удачно информируют о тех основных сферах, где царит норма: норма поведения – культура, норма литературного языка – язык.

Действительно, норма – условие существования и культуры, и литературного языка.

Норма культурная – это правила, эталоны, предписания, образцы, инструкции, это рамки, выход за которые не позволен, потому что это будет нарушением правил данной культуры и вызовет отрицательную  реакцию данного культурного сообщества.

Для культуры понятие нормы действительно особенно важно, потому что все поведение человека, его реакции, его мировосприятие определяется нормами его родной культуры и его родного языка. Представление о «нормальности», о соответствии нормам различны в разных культурах. Человек рождается в определенную культуру, и ему немедленно навязываются – в большой степени посредством языка – определенные нормы жизни в обществе.

Нормы эти сформулированы в самых разных формах и жанрах: от библейских заповедей и национальных конституций до уголовного кодекса и справочников по этикету.

Нормативные правила обычно имеют форму запретов (не убий, не укради, не курить, по газонам не ходить). Нельзя не вспомнить известную формулу великого немецкого писателя Э.Т.А. Гофмана: «Чем больше культуры, тем меньше свободы». Именно система запретов составляет основу и нормы, и культуры. Специальное исследование Е.В. Астапенко, написанное под руководством замечательного русского ученого, патриарха отечественной лингвистики Ивана Павловича Сусова, имеет весьма показательное название: «Высказывания о ситуациях запрета (как феномен английского языка и как феномен американской культуры[2]». Действительно, запрет – явление культуры, реализуемое, главным образом, посредством языка.

В работе Астапенко формулируются компоненты ситуации запрета, важные для данного социума:

-            по какой причине это запрещается,

-            как запрет вписывается в рамки норм, принятых в данном социуме и данной культуре,

-            насколько строгим он является,

-            является ли запрет временным или постоянным, глобальным для данного социума или локальным,

-            какие санкции (наказания) предусматриваются по отношению к нарушителям запрета.

Высказывания запрета функционируют в контексте той или иной культурной среды, того или иного социума. В любом случае запрету подвергаются действия, которые отдельным лицам, группам лиц или социуму в целом мешают чувствовать себя спокойно и уверенно, затрагивают чье-то достоинство или представляют собой посягательство на чьи-то личные интересы и общую безопасность. Социальные группы посредством запретов очерчивают круг недопустимого в действиях против них. Именно посредством запретов человеческий род, международное сообщество, государство, этнос, религиозное объединение, политическая партия, деловое корпоративное объединение, большая или малая социальная группа, круг друзей, семья и отдельное лицо защищают себя[3]».

Таким образом, норма, лежащая в основе культуры и выраженная языком, призвана защищать человека, она – строгий воспитатель, определяющий жизнь и поведение человека.

Разумеется, нормы своей культуры обычно представляются не просто единственно правильными, но и единственно возможными.

Очень маленький бытовой пример: разговор за завтраком в гостинице немецкого города Бамберг, где в июле 2001 года проходил международный Конгресс по англистике.

Официантка спрашивает у приехавшей на Конгресс англичанки.

Официантка: Чай или кофе?

Англичанка: Чай, пожалуйста.

Официантка: Черный?

Англичанка: Просто нормальный чай.

Официантка: Черный?

Англичанка: Просто нормальный чай!

Официантка: Черный? Черный?!

Англичанка (очень раздраженно): Просто нормальный чай!!! С молоком!

Официантка (облегченно): Спасибо.

Черный чай (black tea) в этом контексте противопоставлялся не зеленому чаю, а чаю с молоком, по аналогии с кофе, который может быть «черным» или «с молоком». Для англичанки нормальный, обычный чай (just ordinary tea) – это чай с молоком. «Непонятливость» официантки ее раздражала, а представить, что для кого-то «чай с молоком» не является нормой, она не могла. Несовпадение представлений о норме помешало коммуникации.

Норма как явление очень сложное свидетельствует о более высоком уровне развития общества. Норма нужна для соблюдения порядка, нравов, для воспитания молодежи.

Молодежь бунтует против норм, расшатывает их – и порождает новые нормы. В немецком городке Пассау на кирпичной стене на берегу Дуная была надпись огромными черными буквами и почему-то по-английски: Fuck the Norm! Do what you want! (К черту норму! Делайте, что хотите). Писали, наверное, молодые немцы (существительное Norm – с большой буквы…), на чужом языке легче нарушать нормы и использовать ненормативную лексику.

Нормы, таким образом, оказываются стимулом для развития общества и его культуры и языка, и борьба с ними мучительна и неприятна, но это нормальное (извините за невольную тавтологичность) явление, раздвигающее границы и культуры, и языка.

Нормы, как правило, зарождаются из традиций, но затем, в отличие от традиций, они легитимизируются, санкционируются определенными письменными правилами: справочниками этикета, поведения, запретами информативно-регуляторского типа (по газонам не ходить, не сорить – штраф … рублей).

Недаром в одном из определений норма – это  узаконенное установление. А если учесть, что слово установление в том же словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой определяется как закон, правда с пометкой устар., то «норма» – это узаконенный закон. Традиции же самодостаточны, они не нуждаются в документированной поддержке. Соотношение норм и традиций – еще один параметр различия культур: в некоторых западных культурах больше норм и меньше традиций, в восточных – и в России, стоящей на перепутье – наоборот, меньше норм и больше традиций.

Положение о том, что нормы культуры рождаются из традиций, что они узаконенные, т.е., «законные дети» традиции, обусловливает диалектичность процессов установления нормативности и развития культуры. Диалектичность эта проявляется в том, что культура – это и продукт, и источник нормативности; она одновременно и обогащает человека, и обедняет его, обедняет именно потому, что сдерживает его нормами, не дает реализовать все свои возможности.

Языковая норма также свидетельствует о высоком уровне развития языка. Нормативность языковых единиц, форм, сочетаний зарегистрирована в словарях и грамматиках. Нормативность – условие «обоюдного кода» (shared code), без которого общение либо затруднено, либо вообще невозможно.

Языковые нормы как основа литературного языка (не путать с языком художественной литературы: академик В.В. Виноградов давно и очень убедительно показал разницу этих двух разновидностей) всегда привлекали внимание лингвистов. Однако, сейчас, когда в нашей стране принят наконец-то Федеральный закон о русском языке как государственном[4] в Российской Федерации, проблемы языковой нормы вышли на первый план.

На специальном заседании Межведомственной комиссии по русскому языку, (в которую преобразовался Федеральный Совет по русскому языку при Правительстве Р.Ф.), проведенном сразу после принятия Закона, главный вопрос Повестки дня был сформулирован следующим образом: «Об определении Правительством Российской Федерации порядка утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации».

Проект решения Комиссии после обсуждения основного доклада, сделанного ректором Санкт-Петербургского государственного университета Л.А. Вербицкой, в концептуальной части гласил:

«1. Под языковой нормой обычно понимают совокупность наиболее устойчивых, освященных традицией языковых средств и правил их употребления, принятых в данном обществе в данную эпоху. В соответствии со структурой языка различаются орфоэпические, лексические, грамматические (словообразовательные, морфологические, синтаксические), орфографические, пунктуационные нормы. Все эти нормы важны для обеспечения функционирования русского языка как государственного.

Нормы современного русского литературного языка фиксируются в грамматиках и толковых словарях, они изменчивы и складываются в практике языкового общения образованных носителей языка. Это непрерывный процесс, отражающий динамику общественной жизни. Регламентация этих норм требует постоянного анализа функционирования литературного языка в сопоставлении с предшествующими стадиями его развития. Для этого необходимы постоянные и многолетние наблюдения над употреблением литературного языка  в разных речевых жанрах, нужны специальные карточки и базы данных исторических и диалектных словарей и атласов. Таким образом, требуются исследования фундаментального характера, результаты которых закрепляются в словарях и грамматиках.

2. Поддержание языковой культуры, соблюдение норм в употреблении литературного языка является важнейшей задачей языковой политики современного государства».

Озабоченность на уровне Правительства страны в отношении языковых норм вполне понятна: принят Закон, его соблюдение должно опираться на некий свод нормативов, своего рода кодекс литературного языка. В наши дни, когда свободу подменили вседозволенностью, когда нормы интенсивно нарушаются, введение законов ставит целью укрепление норм. Однако для того, чтобы укрепить, нужно их сначала четко сформулировать и зарегистрировать в некоем официальном документе. В отношении норм поведения это сделать легче, чем в отношении языковых норм: все многообразие непрерывно творящегося и изменяющегося живого языка втиснуть в жесткие рамки практически невозможно. Впрочем, рамки и не должны быть слишком жесткими: нарушение норм – тоже процесс живой, естественный и во  многом прогрессивный.

Языковые нормы так же диалектичны, как нормы культурные: на них, вернее на отклонениях от них, зиждется вся художественность, экспрессия, эмоциональность, все то, что позволяет языку выполнять, наряду с информативной функцией, функцию воздействия. Без языковых норм стилистические приемы утратили бы свою эффективность. Иными словами, художественная литература – тех языковых сфер, где преобладает функция воздействия – публицистики, проповеди, нормы нужны для того, чтобы можно было их нарушать и таким образом обыгрывать. Именно тексты (устные и письменные), направленные на воздействие, т.е. на то, чтобы вызвать у слушателя или читателя эмоционально-оценочные реакции, играют роль творческих лабораторий, где раскрываются потенции языковых единиц, испытываются новые формы, оттенки значений, возникают новые неожиданные коннотации, где таким образом ломаются старые нормы и на их обломках рождаются новые.

Если художественный текст уподобить прекрасному гобелену, то вышивкой, которая превращает кусок холста в произведение искусства, будут отступления от нормы в виде различных стилистических приемов, неожиданных словосочетаний, игры слов, деформации идиом и других проб, экспериментов, находок художников слова. Однако холст, основу всей этой вышивки составляет нормативный язык, тот самый обоюдный код, который делает возможным общение и взаимопонимание. Таким образом, Норма и борьба с ней способствует развитию и языка, и культуры.