• С именем Ф. де Соссюра, как бы ни квалифицировать отдельные его положения и попытки реконструировать то, что осталось неучтённым в каноническом тексте “Курса общей лингвистики”, связано тем не менее обращение языковедческой теории к методологическому принципу редукционизма. Редукционистскими являлись, по существу, требования ограничиться в описании языка только тем, что относится к компетенции, во-первых, внутренней (имманентной) лингвистики, во-вторых, лингвистики языка (la langue), в-третьих, синхронической лингвистики. Менее существенными или даже вообще нерелевантыми для языковеда (особенно жёстко в этом направлении выступал Л. Ельмслев) признавались факты, подлежащие, в свою очередь, ведению а) лингвистики диахронической, б) лингвистики речи (la parole), в) лингвистики внешней. Иначе говоря, из сферы интересов науки о языке — в соответствии с широко господствовавшими тогда философскими и общенаучными веяниями — исключались и проблемы эволюции языковой системы, и особенности функционирования языка в речи, и характер воздействия на развитие языка и на его внутреннюю структуру этнокультурных, географических, социальных, психологических, физиологических и прочих факторов. И хотя сегодня принято считать, что сам Ф. де Соссюр не был автором тезиса о необходимости изучать язык прежде всего в самом себе и для себя, утверждение в языкознании на длительный период принципа редукционизма всё-таки так или иначе связывается с его именем. Лингвистический структурализм — это прежде всего реализация требований редукционистского подхода, осуществившаяся с разной степенью полноты в различных его направлениях.
• Внедрению в языкознание редукционизма (ещё до Ф. де Соссюра) в значительной мере способствовала также деятельность весьма влиятельной в конце 19 — начале 20 вв. формально-лингвистической школы Ф. Ф. Фортунатова. Здесь в центр языковой системы были помещены явления флективной морфологии (т. е. словоизменения). Преимущественное, если не исключительное, внимание обращалось на внутрисловные показатели грамматических форм. Формалистический подход в ряде концепций представителей Московской фортунатовской школы был распространён и на описание синтаксических образований. То же самое наблюдалось и в разработке принципов анализа звуковых явлений в Московской фонологической школе. Напротив, восходящее к идеям И. А. Бодуэна де Куртенэ и в достаточно полной степени воплотившееся в работах Л. В. Щербы и многочисленных его учеников и продолжателей в рамках прежде всего Петербургской лингвистической школы стремление всячески учитывать функциональные (по Бодуэну, семасиологические) свойства языковых явлений, включая фонему, т. е. по существу антиредукционистский пафос, а также призыв считаться с интуицией исследователя в период становления и утверждения идей структурализма за рубежом и в нашей стране не получали должного признания в науке оязыке вплоть до 60—70-х гг.
• В основном в первой половине 20 в. друг другу противостояли языкознание сравнительно-историческое (в том виде, какой оно приобрело в эпоху младограмматизма) и языкознание структурное, которое в своём противостоянии генетическому подходу нередко пыталось обращаться за поддержкой к логически и универсалистски ориентированному традиционному языкознанию, обвиняя, однако, последнее в приблизительности и неточности лингвистических описаний, а также в преувеличении в языках удельного веса универсальных свойств и соглашаясь с компаративизмом в акцентировании бесконечного разнообразия в строении языковых систем. В общем же антиредукционизм удерживал за собой господствующие позиции. Структурные “лингвистики” различались между собой в основном своей привязанностью к определённым национальным научным традициям и большей или меньшей степенью редукционизма.
• Перелом с сознании многих лингвистов нашего времени наступил лишь с появлением ряда новых дисциплин, показавших неадекватность имманентного подхода к языковой системе, игнорирующего деятельностную природу языка и его включённость в процессы жизнедеятельности человека и общества. Среди этих дисциплин, возникавших либо рядом с лингвистикой (в её характерном для первой половины 20 в. виде), либо на стыке с ней, оказались психолингвистика, нейролингвистика, этнолингвистика, социолингвистика, этнография речи, лингвистика текста, теория речевых актов, анализ дискурса, конверсационный анализ, когнитивная грамматика и — шире — когнитивная наука (когнитология), теория и практика искусственного интеллекта и т. п. и т. д. Начиная с 60—70-х гг. стремительно стало умножаться количество “лингвистик”, различающихся как ориентацией на различные стороны языка как исследовательского объекта, так и использованием множества научных методов (в том числе и разработанных в смежных областях знания). Эти разные “лингвистики” стали всё чаще пересекаться друг с другом, иногда чрезмерно подчёркивая своё своеобразие (при наличии в действительности довольно серьёзных концептуальных схождений).
• С их появлением лингвистика начала всё быстрее двигаться в сторону широкого понимания языка, опирающегося на трактовку его в духе теории деятельности (ср. употребление Л. В. Щербой слова язык в узком и широком смысле). В науке о языке всё более ощутимыми становились тенденции к интеграции лингвистического знания, каких бы сторон и свойств языка оно не касалось, к формированию целостного, холистического подхода к своему объекту.
• Особую роль сыграла в интеграционном прагматика, которая, складываясь в русле семиотики (в исследованиях по зоосемиотике и формальной логике), была сперва использована лингвистами, исследовавшими проблемы дейксиса. Впоследствии прагматические проблемы стали всё шире ставиться в связи с изучением значений речевых образований (предложений и текстов), структуры коммуникативных процессов и т. д. Сегодня лингвистическая прагматика — ведущая среди дисциплин, ставящих своей целью осознать сущность языка как функциональной, т. е. работающей, действующей, системы (ср. лат. functio ’исполнение, совершение; служебная обязанность’ < fungor ’осуществлять, выполнять, исполнять, нести обязанности’). Благодаря прагматике мы лучше стали понимать, что язык, каким мы его видим и слышим, действительно, есть прежде всего деятельность, а так называемая языковая система (la langue, по Ф. де Соссюру) — это, с одной стороны, программа языкового общения, “записанная” в психоневрологическом механизме каждого из нас, с другой стороны, лингвистическое описание, более или менее точно моделирующее эту программу на основе наблюдений над текстами, лингвистических экспериментов и заимствованного из других (так называемых точных) наук метода моделирования. Прагмалингвистика существенно повлияла на отказ от редукционистского, имманентного подхода к языку и выдвинула на первый план идею человеческой (т. е. антропологической!) природы языка.
• Человеческая деятельность предполагает, с одной стороны, процессы познания (cognitio) окружающего мира, его теоретического освоения, формирования структурно расчленённых и системно организованных (допустим, в структурах типа фреймов и т. п.) знаний об отдельных фрагментах мира и о мире в целом, с другой стороны, необходимые для организации успешного взаимодействия между людьми процессы передачи добытых знаний (т. е.акты коммуникации), возможные благодаря наличию множества более или менее развитых знаковых систем. Среди всех этих систем коммуникации наиболее мощной в семиотическом плане является язык. Он не только опосредствует передачу и приём информации, знаний, сообщений, но и обрабатывает получаемую индивидом извне информацию в коммуницируемую форму, т. е. строит специфические языковые фреймы. Тем самым язык создаёт возможности для упорядочения и систематизации в памяти множества знаний, для построения характерной для каждого данного этнокультурного коллектива языковой картины мира. Коммуникативная и когнитивная функции языка нерасторжимы.
• Язык как программу языковой деятельности можно представить себе в виде ряда тесно связанных друг с другом и вместе с тем относительно автономных блоков, или компонентов. Их работа при порождении высказывания протекает в определённой последовательности, допускающей “обращение” какого-то из блоков, включающихся первыми, непосредственно к одному из отдалённых блоков, минуя посредников. (Такое представление о соотношении блоков внутри языковой системы, как видим, не согласуется с идеями об их уровневом, “вертикальном” распределении.) Каждый из блоков включает в себя множество соответствующих фреймов, т. е. структур знания, предполагаяих системное взаимодействие.
• При порождении высказывания, мотивы и цели которого лежат во внеязыковой сфере и обусловлены множеством факторов, в том числе и коммуникативно-прагматическим контекстом данного языкового действия, первыми начинают функционировать блоки семантический и прагматический. Они обеспечивают предварительную обработку подлежащей информации, придавая ей коммуницируемую форму. Элементарные семантические фреймы по своей структуре подобны пропозициям, т. е. включают в свой состав в качестве ядер семантические предикаты (предикатные семантемы) и образующие окружения каждого из ядер семантические актанты (актантные семантемы). Чтобы подчеркнуть нелинейность семантической структуры, можно именовать её семантической конфигурацией. Возможно, что подобная же (нелинейная, многомерная) структура характерна и для прагматических фреймов.
• Семантический и прагматический блоки языка-программы адресуют свои задания для последующей обработки блокам синтаксическому, номинативному (лексическому) и морфологическому, единицы которых имеют двустороннее (знаковое) строение и тоже представляют собой фреймы. Эти блоки работают в тесном единстве, постоянно обмениваясь между собой информацией. Командную роль следует, пожалуй, отвести синтаксическому блоку.
• Синтаксический фрейм на начальном этапе нелинеен, он представляет собой конфигурацию, в центре которой располагается в качестве ядра синтаксический предикат (предикатная синтаксема) и на периферии окружающие ядро синтаксические актанты (актантные синтаксемы). В идеальном случае устанавливается одно-однозначное соответствие семантической и синтаксической конфигураций (означаемым синтаксического предиката становится семантический предикат, а означаемыми синтаксических актантов — семантические актанты). На долю синтаксического блока приходятся различные трансформации (соединение ряда конфигураций, опущение тех или иных конституентов и т. д.). Решающее значение принадлежит трансформации линеаризации, служащей целям квантования передаваемой информации внутри предложения и распределения её между предложениями как носителями информационных квантов. Вероятно, в основе глубинного механизма квантования лежат акты предикации, результатами которых являются и так называемые субъектно-предикатные структуры, и структуры типа “тема — рема”.
• Выполнение соответствующих команд в целях порождения высказывания морфологическим блоком опирается, вероятно, на работу ряда трансформационных механизмов, получающих на входе не морфему, а слово (его исходную словоформу) и обращающихся к её морфемному составу (и множеству внесловных грамматических показателей) лишь на следующих этапах.
• Семантический и прагматический блоки могут адресовать те или иные свои команды непосредственно блоку номинативному, блоку морфологическому и блоку фонологическому.
• В фонологическом блоке выделяются довольно автономные относительно друг друга подблоки линейный (сегментный), отвечающий за формирование слоговых структур и их фонемное (и аллофонное) наполнение, и нелинейный (суперсмегментный, просодический). Можно полагать, что первым из них начинает функционировать просодический подблок, обеспечивающий интонационными средствами делимитацию фраз и синтагм в потоке речи, их внутреннее цементирование и их опознание как носителей определённых дистинктивных функций.
• Внедрение в лингвистику когнитивного подхода позволяет утвердить приоритет в этой науке деятельностного принципа, акцентировать внимание на единстве и взаимопроникновении таких аспектов языковой системы, как внутреннее строение и функционирование в речевом общении, представить языковую систему как сложную, многокомпонентную, весьма разветвлённую программу (или даже операционную систему), благодаря которой становятся возможными как порождение высказывания, так и его восприятие и понимание. Перестал быть актуальным спор о приоритете коммуникативной или когнитивной функций языка, ибо пришло понимание, что он по своему назначению и модусу существования одновременно является и коммуникативной, и когнитивной структурой.
• Однако обращение к когнитивным аспектам языка не означало очередной революции в языкознании и не привело к созданию новой лингвистической парадигмы, а было лишь одним из необходимых шагов по пути более широкого понимания языка как коммуникативно-когнитивной функциональной системы и интеграции лингвистического знания.

 
Содержание сайта

Лингвистическая гостиная
Каталог языков мира (более 6700 языков)
Каталог языковых семей
Индоевропейские языки
Неиндоевропейские языки

Словари, тезаурусы и переводчики on-line
Общие и специальные энциклопедии

Газеты на германских языках
Газеты на романских языках
Газеты на славянских языках

Российские и зарубежные библиотеки
В мире книг и журналов
Новости и обзоры

Ivan P. Susov
Тверской государственный университет